«Медвестник» уже писал о врачах писательницы Элизы Ожешко. В статье фигурирует Ян Пилецкий, знакомый ей с раннего детства: он приступил к работе врачом в Гродно в 1842-м, когда Элизе исполнился год. Ему — 21. А значит, не только у Элизы Ожешко, но и у доктора Яна Пилецкого в этом году юбилей. Рассказывая об этом необычайно талантливом человеке, начать хочется с посвящения, вскользь упомянутого в предыдущем материале.
Элиза Ожешко предваряет одно из своих произведений: «Пану Яну Пилецкому. Желая украсить свою повесть именем благородного человека и полезного обществу гражданина, посвящаю ее Вам — и не сумею сделать это более красноречиво, как только повторяя слова, произнесенные некогда на Ваш адрес автором «Маргера» и «Демборога»…» Дальше следуют возвышенные поэтические строчки Владислава Сырокомли о скромности врача и человека и о том, что всякому больному и всякому другу позволено возносить имя скромника без опасения, что известность может его оскорбить.
Известности Ян Пилецкий достиг своей неустанной и от этого очень масштабной деятельностью, причем не только медицинского свойства. Есть такой тип людей: находят себе занятия день и ночь и непременно такие, которыми преследуется не прославление собственного имени, а служение другим. В случае с Яном Пилецким это сверхпоказательно.
Сила воли — железная
Делом всей его непродолжительной жизни стала здравница Друскининкай: ей он себя посвящал с того самого 1842-го, когда, поселившись сначала в Гродно и практикуя в нем частно, работал с мая по октябрь внештатно еще и там. Это сейчас Друскининкай — город в другой стране, а тогда Друскеники — деревня Гродненского уезда, соединенная с Гродно песчаной дорогой в 37 миль. Только спустя 20 лет построят «железку», которая будет вести до Поречья, а оттуда бричкой до места можно добраться за полтора-два рубля.
Официальное открытие курорта, поспособствовавшего развитию этого места, состоялось за пять лет до начала работы в нем доктора Яна Пилецкого, в 1837-м. И, между прочим, довольно странно, что это произошло так поздно. Не иначе как Провидение ожидало появления там именно этого доктора…
Как место целебное Друскеники известны с 1789 года: король Август Станислав Понятовский еще тогда велел взять на анализ воды окрестных источников. Но результаты этих анализов куда-то исчезли. Спустя много лет, в первой половине 19-го века прислали сюда специальную комисию для поиска соли («друски», если называть по-литовски, отсюда и Друскининкай). И началось: люди приезжали в Друскеники лечиться, не зная состава воды и не обращая внимания на неудобства при ее добывании. В 1930-м выписан был университетский профессор, который, изучив друскеницкие воды, спустя пять лет подтвердил в публикациях их целебность. Выделили деньги на благоустройство местности с учетом потребностей приезжающих, построили купели, колодцы, домики, галерею для прогулок в плохую погоду, паром. Но все это были мелочи, пока там не оказался Ян Пилецкий. В 1846-м его назначают штатным врачом и инспектором здравницы.
Представьте себе молодого, 25 лет всего, врача, который пользуется невероятным доверием у властей. Таким, что Пилецкий не только продолжает строительство и благоустройство (парк, вокзал, домики для проживания), но и начинает культурную интервенцию: выписывает оркестр, открывает театр и концертный зал, заботится об издании «печатного органа» — журнала «Ундина Друскеницких источников». В здравницу начинают приезжать знаменитости: артисты, композиторы, писатели. И лечиться, и выступать. Она становится местом всеобщего притяжения.
Дело не только в доверии, но и в симпатии, которую этот молодой человек умел к себе вызывать. Будучи в первую очередь доктором, Ян Пилецкий успевает себя проявлять, как сейчас бы сказали, и менеджером, и продюсером. «Без Пилецкого ничто не могло совершиться в Друскениках, — пишет Адам Гонорий Киркор. И на это у исследователя наших древностей есть основания: — Пилецкий командует театром, выбором пьес, раздачей ролей, Пилецкий устраивает балы, гулянья по Неману». А ведь у него пациенты и большой круг административных обязанностей. Что позволяет ему все успевать? Время у него рассчитано по часам и минутам. Вот как об этом пишет Киркор: «Бал. Пилецкий танцует мазурку. А через десять минут он уже у опасно больной, старой бедной еврейки. Потом опять бал. Это был вездесущий гений». Блестящая медицинская подготовка (диплом Виленской медицинской академии с отличием), многосторонняя общая образованность, умение ладить с людьми — это еще не все, что такому успеху необходимо. Современники отмечали огромную любовь к делу и, главное, железную силу воли.
Вы скажете, что нельзя приписать заслуги в процветании целой здравницы одному человеку… Но вот наступает 1863-й, Пилецкий принимает участие в небезызвестном восстании (да, кроме всего прочего он еще и патриот!), потом, во избежание ареста, предпочитает уволиться (6 марта 1863 года) — и что? И все выше описанное куда-то вдруг исчезает. Здравница приходит в упадок, у нее возникают долги. Частный владелец, к которому она потом переходит, просит Пилецкого вернуться, но что-то идет не так. Владельцы начнут сменять друг друга, и прежняя слава к курорту уже не вернется. Даже несмотря на появление железной дороги... Наблюдательная и критичная Элиза Ожешко объяснила упадок тем, что курорт оказался после 1863 года собственностью «бюрократов, которые уничтожили все, что прежде было устроено идеально, а больше ничего и не сделали».
А может, дело было в рекламе?
Рекламная пауза
В начале славных дел, а именно в 1848 году, вышел из печати самый настоящий рекламный бестселлер, от которого число посещений здравницы подскочило до рекордной цифры. Приезжающих вынуждены были селить в бараках. Бестселлер этот назывался «Друскеники: литературно-медицинский эскиз» и представлял собой 187-страничную книгу. Автором его был знаменитый Юзеф Игнаций Крашевский, «чемпион эпохи гусиного пера», а на то время — известный автор краеведческих травелогов, говоря современным языком. Его «Друскеники» имеют черты дневника путешественника и воспоминаний о приятно проведенном времени.
В то же самое время это живописное полотно, а еще рефлексия о здоровье, его утрате и возвращении, образная и метафоричная. К тому же это критика тех, кто в месте, где поправляют здоровье, ведет себя так, словно приехал его разрушать. В подтверждение — строки Элизы Ожешко из повести «Последняя любовь», где действие происходит как раз на курорте с названием Д***: «Возле целебных источников сначала, как правило, возникают лечебные заведения, и туда стекаются по преимуществу больные за наивысшим, как утверждают некоторые, благом — здоровьем. Вскоре съехавшиеся на воды больные, почувствовав, что они обретают это «наивысшее благо», начинают искать развлечений — собираются в компании, танцуют, совершают прогулки пешком и верхом, влюбляются, женятся, выходят замуж. Понемногу слава о целебных водах сплетается со славой о всевозможных развлечениях. Если могут развлекаться больные, почему не развлечься здоровым?»
Но если для Элизы Ожешко место действия повести выбрано от желания сделать приятное доктору, который и ее в своих Друскениках лечил, то «Друскеники» Крашевского — это, в самую первую очередь, рекламно-информационный материал о здравнице, приносящей государству доход. Возможность его написания Крашевский использовал в надежде на милость следственных органов и шанс наладить нормальную жизнь: он долго находился под надзором полиции за участие в студенческих выступлениях в Виленском университете. Кстати, Крашевский некоторое время обучался медицине, а уж потом занялся литературой. Пребывая в Друскениках, он убедился: проблемы со здоровьем — неизбежное следствие отдаления от природы. А в лечебных свойствах тамошних вод увидел опеку Всевышнего — и над людьми, и над здравницей: «Бог бросил бедному уголку песчаной Литвы спасительный источник — и уголок этот будет им жить, он его и обогатит, и прокормит».
Проводником божественной воли в Друскениках был Ян Пилецкий… Что требовалось для выполнения его миссии?
Сердце из чистого золота
«Сердце у этого человека — было чистое золото, — писал дальше Адам Гонорий Киркор. — Мало того, что он пособит несчастному из собственных средств, он его еще успокоит, утешит, направит на более надежный путь и своими связями постарается упрочить его будущность». Многое, что делалось в Друскениках, когда там работал Ян Пилецкий, совершалось не только по его почину и под его наблюдением, но во многом и на его средства. В 1850-м там открылся «человеколюбивый дом»: 50–80 человек в год могли проживать в нем и пользоваться услугами зравницы совершенно бесплатно.
Важное для того времени уточнение: «без различий исповеданий». В 1852-м на средства богатых евреев была открыта больница для бедных евреев на 12 мест, которая за год принимала по 200–300 человек. В 1856-м за счет государства, но по ходатайству Яна Пилецкого появился госпиталь на 36 мест для «недостаточных» (недостаточно обеспеченных) чиновников Гродненской и граничных губерний, за год в ней поправляло здоровье около 100 человек. Пилецкий был для всех этих пациентов бесплатным доктором. На собственные средства он содержал приют для детей-сирот и детей из бедных семей. Чтобы продолжали работать другие благотворительные заведения, открытые на деньги жертвователей, необходимо было изо дня в день об этом заботиться: устраивать лотереи, организовывать благотворительные спектакли, концерты и прочее. Для этого требуются большое человеколюбие и неиссякаемый источник энергии, которые есть не у всех.
Что было источником энергии для доктора Пилецкого?
Достойный ученик высокой школы
Прежде чем изучать медицину, он изучал… богословие. Первым местом его учебы после гимназии была Виленская духовная академия, одна из лучших в Европе. Там в его время преподавал, среди прочих, почтенный старец ксендз Аниол Довгирд, профессор философии и логики. Взгляды этого человека не могли не влиять на студентов. А проповедовал он сенсуализм — чувственную форму познания, при которой важны ощущения, восприятия, представления. К слову сказать, его докторская диссертация называлась «О чудесах». Его и профессора Яна Скиделя студенты академии считали святыми, отыскавшими, кроме святости, еще и научную славу. «Втелесненная мумия» Ян Скидель (простим студентам 19-го века этот юмор, не такой уж и злой, свойственный студентам во все времена) преподавал так, что производил впечатление «воскрешенного Лазаря», который с «ангельской монотонностью» вещал из другого мира. Литературу и эстетику «читал» тогда Леон Боровский, да так, что после лекций студенты выходили из аудитории, как «греки, прослушавшие Перикла».
Что до академии медицинской, то она представляла собой «высокую школу», где воспитывали, по словам современников, «не только специалистов, но и людей». Все вместе, наложенное на личные качества, и создало Яна Пилецкого таким, каким он вошел в историю медицины и память людей.
Доктор Пилецкий много лет страдал от органического поражения сердца и, «как истинный страж, до последней минуты не покидающий пост», угас совершенно внезапно 24 сентября 1878 года в половине третьего ночи. Он прожил всего 56 лет. Поистине прав Сенека: жизнь — как басня, ценится не по длине, а по содержанию. В некрологе писали о нем среди прочего как о хозяине: «… лихую деревню он взял в свои руки и вынянчил до прекраснейшего местечка, оживил, оздоровил и наполнил мыслью, пронизавшей сердца». В этом местечке он и был похоронен.