«Библионочь-2023» в Республиканской научной медицинской библиотеке выдалась очень яркой и запоминающейся. «Ночной абонемент» традиционно включал многочисленные лекции, мастер-классы, интеллектуальные игры, квесты — каждый гость мог найти занятие по душе. Внимание взрослых и детей привлекла интерактивная площадка «Военная медицина эпохи наполеоновских войн», которая впервые была представлена в РНМБ в рамках просветительского проекта. Реконструкторы — врачи Дмитрий и Алексей Плакса, историки Дмитрий Лапцевич и Денис Демьянович — повернули время на 200 с лишним лет назад и показали невероятную работу военных врачей. Тогда как солдаты двух враждующих армий стремились истребить друг друга, врачи по обе стороны вели такую же бескомпромиссную борьбу за жизнь.
С чего начинаются поиски?
У каждого реконструктора свой путь в историю военной медицины. Этот мир настолько огромен, что никто сразу не замахивается на освоение больших периодов. Обычно начинают с малого. Но потом становится все интереснее, какие-то ниточки постоянно тянут в прошлое — и однажды реконструктор обнаруживает, что его исследовательская страсть охватила уже два столетия.
Алексей Плакса, врач-анестезиолог-реаниматолог РНПЦ детской хирургии:
Мы с отцом врачи, поэтому нам было важно заниматься не просто военной реконструкцией, а реконструкцией военной медицины.
Изначально изучали медицину Второй мировой войны. Потом стало интересно, как лечили во время Первой мировой. Позже в своих исканиях пошли еще дальше — в историю медицины наполеоновских войн. По словам Алексея, сегодня они изучают очень большой исторический период: от наполеоновских походов конца 18-го века до Афганской войны 1979–1989 гг.
В наше время, когда каждый день оцифровываются и загружаются в интернет архивные документы, старые гравюры, портреты, книги, главное — находить время читать и воссоздавать материальные свидетельства разных эпох.
Дмитрий Плакса, заведующий изотопной лабораторией МНПЦ хирургии, трансплантологии и гематологии:
Сейчас есть очень много открытых источников в интернете. Например, мы часто обращаемся к архивам Военно-медицинского музея в Санкт-Петербурге, Российской академии наук и Российской академии медицинских наук, Государственного исторического музея в Москве. Работаем и с западными источниками — французскими, немецкими, английскими. По каким-то спорным вопросам можем проконсультироваться у коллег из России, Польши, Германии. Все реконструкторы дружат, помогают друг другу.
Дмитрий Лапцевич — главный хранитель фондов Музея истории медицины Беларуси (действует в структуре РНМБ) — тоже увлекается медицинской реконструкцией. Как и многие, стал изучать период Второй мировой войны, а потом углубился в наполеоновскую эпоху. Его знания как работника музея и библиотеки бесценны.
Взаимно обогащаясь знаниями, историки и врачи постоянно расширяют кругозор, а также сферу профессионального общения. Так, герои нашей публикации входят в группу военно-исторической реконструкции «Эпоха» при Институте пограничной службы Республики Беларусь и состоят в военно-историческом клубе «4-й гренадерский Несвижский полк» (Первая мировая война). А Дмитрий Лапцевич — еще и в клубе «Фузилеры-гренадеры Императорской гвардии», который занимается воссозданием униформы и снаряжения этого полка (на интерактивной площадке Дмитрий был в форме сапера).
Хирургический инструмент с инкрустацией
Реконструкторы представили экспонаты из личных коллекций: медицинские инструменты и снаряжение, монеты (об их необычном применении в медицине — чуть позже), оружие. Дмитрий Плакса демонстрирует гостям оригинальную французскую пехотную полусаблю конца 18-го — начала 19-го века, а также свинцовые пули того времени с полей из-под Несвижа, Мира, Борисова.
Дмитрий Плакса:
Набирая мужчин на войну, обязательно смотрели состояние их зубов. Заряжая винтовку, нужно было откусить край картуша с порохом. Если нет передних
резцов или они плохие, сделать это невозможно. Поэтому в армию брали только при наличии хороших крепких зубов.
Среди медицинских инструментов можно было увидеть оригинальный фельдшерский набор, произведенный с 1914 по 1918 год — через сотню лет после наполеоновских войн. Но и он здесь оказался не случайно.
Алексей Плакса:
Медицина местами довольно консервативная и этот набор во многом дублирует инструменты, которые использовались в наполеоновскую эпоху. Более того, некоторые инструменты и до нашего времени дошли почти без изменений. Те же ампутационные ножи. Единственная существенная разница — в материалах, из которых они изготовлены. Кроме того, старые инструменты отличаются оформлением. Врачи часто заказывали очень красивые резные рукоятки — из дорогих пород дерева или слоновой кости, с серебряной инкрустацией. Конечно, все это забивалось кровью, грязью, но выглядело дорого-богато.
Дмитрий и Алексей Плакса демонстрируют турникеты, которые в эпоху наполеоновских войн использовались для обескровливания конечностей при операциях и остановки наружных кровотечений. Реконструкторы изучали старые иллюстрации, чертежи, искали подходящий материал и изготовили действующие копии тех турникетов.
Каучук в наполеоновскую эпоху уже был открыт, но резину еще не делали. Основным материалом были кожаные ремни, закручивающиеся при помощи металлического или деревянного рычажка.
Бинты того времени — обычная ткань, разрезанная на полосы. А вместо ваты использовались нитки, которые щипались из старого полотна (отсюда фраза — щипать корпию). Врачи-реконструкторы говорят, что проверяли корпию в полевых условиях, свою функцию она выполняет хорошо.
Врачи — искатели и подвижники
А как же врачи попадали на фронт?
Алексей Плакса:
По большей части добровольно. Гражданским врачам не было нужды идти в армию, они и так получали хорошие деньги. Но всегда имело место подвижничество. А еще в армию часто шли те, кто не мог состояться на гражданской службе. Французский военный хирург, новатор Жан-Доминик Ларрей при старом режиме был всего лишь учеником цирюльника.
Французская революция перевернула мир, и он получил возможность учиться, стал главным хирургом армии Наполеона. То же касается и русских врачей. Ими двигало подвижничество и возможность практического обучения. Это сейчас студент-первокурсник имеет доступ ко всем знаниям мира. А раньше все старались учиться у опытных профессоров и там, где можно было получить много практики.
В эпоху наполеоновских войн в каждом полку должны были быть врач (или старший лекарь) и несколько помощников, коновал для лошадей и цирюльники, которые занимались мелкой хирургией. В обеих армиях врачам полагалась красивая форма, со своими знаками отличия. Конечно, работать в такой форме было неудобно. На перевязочных пунктах, в операционных врачи носили простые холщовые штаны и полотняную рубаху (иногда надевали кожаный фартук). Именно так выглядели на интерактивной площадке и Дмитрий Плакса с сыном Алексеем — по старинным выкройкам из грубой ткани они сами сшили костюмы для реконструкций.
Дмитрий Плакса:
Сестер милосердия в эпоху наполеоновских войн не было. Они появились намного позже, во время Крымской войны. Николай Иванович Пирогов первым понял, что раненым нужен сестринский уход. Если представить госпиталь или перевязочный пункт того времени, то чаще всего в них работали несколько хирургов со своими помощниками. Строевые солдаты сражались на поле боя. А нестроевые — конюхи, повара, музыканты, специально обученные санитары (все, кто не участвовал в битве) — выносили раненых, выполняли разные поручения врачей.
Госпиталь эпохи наполеоновских войн
Реконструкторы говорят, что армии того времени были примерно одинаковыми по уровню технического прогресса, а вот медицина отличалась. В больших палатках-госпиталях были установлены столы для операций: раненых очень быстро оперировали, уносили и клали следующих.
Дмитрий Плакса:
Русские врачи были более прогрессивными, потому что старались применять щадящие методы лечения. Если во французской армии ранение или перелом конечности практически всегда означали ампутацию, то в русских госпиталях старались достать пулю, срастить кости, наложить лубок (аналог гипса) и все таки попытаться сохранить конечность. Ампутировали только при очень серьезных травмах.
У русских уже тогда были штатные укладки для медицинской службы — с инструментами, перевязочными материалами, шинами (всего пять типов укладок). Полотняные мешочки набивались песком и использовались при переломах как шины. А если специальных приспособлений не оказывалось, чтобы зафиксировать перелом, врачи могли примотать к конечности полусаблю, ружье, древко топора...
В эпоху наполеоновских войн во Франции появилось штатное оснащение для вывоза раненых с поля боя: носилки, тележки, запряженные лошадьми амбулансы.
Алексей Плакса:
Примерно в это время родилась идея выносить раненых во время боя. До этого ждали завершения баталии и только потом приходили подобрать оставшихся в живых. Естественно, при ранении шансов выжить без медицинской помощи было немного. Интересно, что приспособления для эвакуации появились еще во времена египетских походов Наполеона. Французы использовали для перевозки раненых даже верблюдов-дромадеров.
Сегодня никто не знает количества солдат, выживших в боях, но умерших от ран и осложнений. К сожалению, даже ампутация не всегда спасала от гангрены (как тогда говорили, «антонова огня»). А ранение в живот в то время считалось смертельным.
Дмитрий Плакса:
Конечно, все зависело от характера ранения. При повреждении желудочно-кишечного тракта либо паренхиматозного органа выживаемость была мизерной. Но ведь пуля могла пробить сальник, брыжейку, какую-то мышцу, не касаясь крупных сосудов. И тогда шанс выжить был.
История сохранила яркие примеры того, что ранение не всегда означало смерть. Например, Михаил Илларионович Кутузов пережил два ранения в голову (задолго до войны 1812 года) и вернулся к полноценной жизни. Маршал наполеоновской армии Николя Шарль Удино за 40 лет тяжелых боев получил в общей сложности более 30 ранений — рубленых, резаных, пулевых, осколочных… И выжил! Был невероятно популярен среди солдат и умер в глубокой старости.
Реконструкторы рассказали, что при ранении в голову врач специальной кольцевой пилой (фрезой) высверливал в черепе пациента аккуратное отверстие, удалял пулю, очищал рану. Затем прикрывал отверстие серебряной монетой подходящего диаметра и закреплял ее серебряными гвоздиками. Сверху накладывал лоскут кожи. Рана заживала — и человек имел шанс на полноценную жизнь.
С побитой головой, однако живой
Алексей Плакса:
Операции в то время проводились без наркоза. Хирурги не сильно думали о боли. Их квалификация определялась тем, как быстро они могли произвести вмешательство. Стандартом считалось, что на ампутацию должно уходить не более 7–8 минут. Жан-Доминик Ларрей славился тем, что мог сделать ампутацию за 2 минуты. Операции были поставлены на поток. Хирург резал, а его помощники зашивали раны.
Чтобы хоть как-то облегчить участь страдальцев, перед операцией им могли предложить вина или несколько затяжек крепкого табака. Обязательно — деревяшка в зубы, чтобы человек не сломал их, скрипя зубами от боли...
Дмитрий Плакса уверяет, что при некоторых госпиталях были вышибалы, умеющие оглушить раненого дубинкой. Они знали, куда и с какой силой ударить, чтобы можно было прооперировать раненого и при этом он не умер от боли. Считалось, пусть будет с побитой головой, но живой. И уже совсем экстремальный «наркоз» — удавка на шею. Человек терял сознание, и его в это время оперировали. По словам реконструкторов, солдаты были готовы на все, чтобы их избавили от боли.
Дмитрий Плакса:
К моменту наполеоновских войн уже был синтезирован веселящий газ (закись азота). Одурманивающее действие, которое вызывал этот газ, рассматривалась просто как забавный казус. Никто не догадался, что с его помощью можно обезболивать пациентов во время операции. Кроме того, уже был получен морфий. Ученые обратили внимание, что он одурманивает, притупляет чувство боли. Животные, получавшие его с пищей, засыпали и какое-то время ничего не чувствовали. Но никто не знал, как вводить морфий человеку.
Давать раненому с едой было неэффективно, потому что вещество долго впитывалось в кровь, прежде чем начинало действовать. А тяжелораненого нужно спасать здесь и сейчас. Шприцы были изобретены еще в 17-м веке, но ими умели пользоваться только для подкожных впрыскиваний. Ни о каких внутривенных и внутримышечных инъекциях речи не было.
К тому же во времена первых экспериментов заметили, что морфий вызывает привыкание — и это тоже оттолкнуло от его использования. В итоге и морфий, и закись азота, которые могли спасать жизни, по причине технической неподготовленности и недопонимания важности открытия были не востребованы.
Инфекции — бич того времени
Самое страшное, чего боялись солдаты, — инфекции в результате ранения, потому что сепсис и септический шок были обычным делом на войне.
Алексей Плакса:
Солдаты молились перед боем, чтобы не получить тяжелого ранения. И если смерть, чтоб сразу наповал. Инфекции — настоящий бич того времени. Например, Петр Иванович Багратион на Бородинском поле был ранен не смертельно, по нынешним временам рана вообще не была серьезной. Однако в течение двух недель после боя он умер от сепсиса.
К сожалению, понятий об асептике и антисептике еще не было. Бинты не стерилизовались. В санитарной палатке обычно стояло 2–3 бочонка с подсоленной водой, которой могли обработать рану.
К слову, первым, кто начал пользоваться антисептиком, был венгерский акушер Игнац Земмельвейс, получивший прозвище «спаситель матерей» за обнаружение причин родильной горячки. Именно он внедрил в медицинскую практику мытье рук и инструмента хлорной водой. Но это было значительно позже — в середине 19-го века. Позже его идею развил Николай Иванович Пирогов.
Дмитрий Плакса:
Говоря о войнах того периода, много внимания всегда уделяется ранениям. Однако треть потерь Великой армии связана с небоевыми повреждениями, болезнями (сыпной тиф, дизентерия, обморожения, пневмонии и пр.). Бороться с ними не очень-то умели, и болезни выкашивали солдат, особенно в условиях антисанитарии и бытовой не-устроенности. Палатки в армии Наполеона обычно шли в обозе, а он не всегда поспевал за стремительно наступающей пехотой.
В эпоху наполеоновских войн был сделан первый шаг к систематизации военной медицины: начиная с выноса раненых с поля боя и заканчивая организованными медицинскими пунктами, госпиталями и т. д. Не просто случайные цирюльники, костоправы, лекари, которые часто из каких-то коммерческих интересов шли за армией, а специализированная медицинская служба. Позже свои новые знания, опыт, организаторские способности военные врачи переносили и в гражданскую жизнь.