Так про свою работу говорит заведующая отделением скорой медицинской помощи (краткосрочного пребывания) ГКБСМП Минска, победитель конкурса «Врач года Республики Беларусь» в номинации «Врач-терапевт» Ольга Солтан. Наша беседа — об особенном отделении, характерах, заточенных под экстренность, и искусстве планирования.
«Успеть за трое суток»
Ольга Владимировна, вы пятый год руководите единственным в стране отделением краткосрочного пребывания. Расскажите, пожалуйста, для чего оно создавалось.
Его задумали для того, чтобы снизить время нахождения пациента в приемном отделении и разгрузить всегда переполненные специализированные стационары. Это давно уже было необходимостью в нашей больнице. И в 2019 году администрация больницы при поддержке Минздрава воплотила большой проект по реорганизации работы приемных отделений. Один из его итогов — создание нашего отделения краткосрочного пребывания.
Раньше пациенты с гипертоническим кризом поступали сразу в одну из кардиологий, больные с подозрением на инсульт — в одно из неврологических отделений больницы. Сейчас отделение краткосрочного пребывания забирает на себя часть таких пациентов. Они проводят у нас несколько дней, диагностируются, получают лечение и уходят на амбулаторный этап в стабильном состоянии. А если мы после проведения обследований подтверждаем серьезное заболевание, пациенты направляются на дальнейшее лечение либо в специализированные отделения, либо в реанимационные.
Между собой врачи вашей больницы часто называют отделение диагностическим…
По сути, оно и создано для диагностики заболеваний. Похожее отделение, но хирургической диагностики в БСМП существует уже довольно давно, около 30 лет. Наше же направлено на терапевтический профиль — кардиологию, пульмонологию, неврологию и т. д.
Поскольку отделение экстренное, у пациентов есть первоочередность в получении любых необходимых обследований. МРТ, КТ, УЗИ, Эхо-КГ сердца, консультацию любого специалиста мы получаем «сегодня на сегодня». Причем многие диагностические процедуры проводятся даже в круглосуточном режиме. В нашем отделении обследование укладывается в трое суток, в других отделениях для этих же пациентов оно может растянуться на более длительный период.
А на какой максимальный срок могут быть госпитализированы пациенты в отделение краткосрочного пребывания?
Регламентированный срок — до 72 часов (3 суток). Но если ситуация сложная, то задерживаются и на 4–5. Отделение небольшое, на 25 мест. В среднем 8–10 человек выписываются и столько же поступает ежедневно.
Как вы справляетесь?
У нас работают два круглосуточных поста врачей-терапевтов. Потоки поступающих больных распределяются на двух врачей, и это позволяет достаточно внимания уделять каждому пациенту. В штате есть и врач-невролог, он курирует своих пациентов в будние дни. К тому же большой штат медицинских сестер — на каждую палату приходится медицинская сестра. Это сравнимо даже с реанимационным отделением.
Врачи у нас в основном молодые, у них есть необходимость в экстренности, драйве. А интересные и сложные случаи, разнообразие диагнозов только подстегивают мотивацию.
Какие состояния можно стабилизировать за такой короткий период?
Например, гипертонические кризы либо срыв сердечного ритма, если он возник не впервые и восстанавливается за трое суток. Есть категория пациентов, у которых сердечный ритм срывается раз в год, а есть те, кто приезжает к нам с таким состоянием каждый месяц. Что касается неврологической симптоматики, могут быть состояния после обмороков. Они бывают разного генеза.
В этом случае мы быстро обследуем пациента, исключаем у него сердечные патологии. Пароксизмальные головокружения, при которых пациент вполне может «отстроиться» за трое суток и долечиваться амбулаторно. Состояния при остром бронхите, когда нужно купировать бронхоспазм.
Если у пациента на фоне повышенного давления чувствуется онемение конечностей, половины лица, выполняем КТ головного мозга. Бывает, в первые сутки на КТ не видно развивающегося инсульта. Нужно выждать время. Но чаще такая приходящая симптоматика случается и на фоне высоких цифр давления. Мы его регулируем, повторяем на третьи сутки КТ, невролог еще раз осматривает пациента — и, если все хорошо, пациент выписывается домой.
Чаще отправляете пациентов на «долечивание» в специализированные отделения или домой?
До 20 % пациентов уходят от нас в специализированные отделения. 80 % выписываем на амбулаторный этап. Это очень хороший результат. Причем цифры у нас из года в год стабильные. Наше отделение прошло испытание пандемией, и хотя было крайне тяжело, мы остались чистой зоной и работали на прием пациентов. Даже в эти «смутные времена» количество больных, которых мы передали в другие отделения, продержалось на том же уровне.
А «постоянных клиентов» у вас много?
По моим наблюдениям, около 35 % время от времени к нам возвращаются. Сердечный ритм, к примеру, может срываться даже раз в месяц, и людям необходимо приехать в больницу для его восстановления. Некоторых пациентов видим и по 10 раз в год. Они давно уже стали «своими людьми». Мы их помним по именам-отчествам, и они знакомы со всеми нашими врачами.
Как вы считаете, есть ли необходимость в открытии таких отделений в областях?
Для крупной больницы это очень нужное отделение. Многие коллеги приезжают, интересуются нашей работой и тем, насколько это выгодно для клиники.
Экономия бюджетных средств и времени действительно есть в сравнении с тем, что эти же пациенты госпитализировались бы в профильные стационары.
Как вы выстроили врачебную работу в отделении?
Вопреки привычному распорядку врачи у нас работают не суточно, а по сменам — с 8:00 до 15:30. Дневных докторов сменяют дежурные ночные. Через 2 недели дневные уходят в дежуранство, а дежуранты возвращаются на дневную работу. Выстроить именно такую систему работы, убрав привычные для врачей суточные дежурства, было моим волевым решением. Но врачи легко подстроились.
Дело в том, что пациенты проводят у нас несколько суток. Хотелось бы, чтобы у каждого из них был постоянный лечащий врач, а не ежедневно новый. Мы же все понимаем, что жизнь врача не ограничивается работой. Суточный доктор отработал и ушел на несколько суток домой. А дневной доктор каждый день видит пациента, ведет его от и до, помнит, какие анализы назначал и какие обследования надо еще выполнить…
С точки зрения пациента это очень удобная система...
В первую очередь ради них она такой и задумывалась. Врачам, конечно, удобнее работать по суткам. Но если доктор на работе каждый день, то он несет ответственность за каждого из своих пациентов, все они под его контролем. И я как заведующая знаю, с кого спросить в случае проблемы.
«Стена плача»
Вы требовательный руководитель?
Сложно судить однозначно: могу где-то и спросить с подчиненного, а где-то быть лояльной. Я бы скорее назвала себя руководителем «на волне». Я очень эмоциональна! И если на пике эмоций кто-то попадется под руку, могу и голос повысить. А когда меня отпускает, начинаю спокойно, даже монотонно доносить информацию… Но, надо признать, меня уважают и стараются не расстраивать.
Я знаю, что когда отделение только-только открывалось, вы справлялись куда меньшим врачебным штатом…
Да, в самом начале было сложновато, ощущалась нехватка врачей и медсестер. Вместо двух врачей в смену работал один.
Но пациенты тоже приспосабливались нелегко. Люди привыкли к тому, что госпитализация в больницу — это на полторы-две недели. А тут только 2–3 суток — и сразу выписка на амбулаторный этап. Но сейчас все абсолютно адекватно воспринимают особенность нашего отделения.
Не так давно наш врачебный состав полностью обновился. Кто-то из ребят, с которыми начинали, ушел в реанимацию, в кардиологию или функциональную диагностику, кто-то переехал. Отделение кратковременного пребывания притягивает молодежь, оно просто создано для того, чтобы понять, нащупать, какая узкая специализация нравится больше, набраться опыта. Доктора, поработав здесь несколько лет, часто уходят в ту специализацию, которая им ближе и интереснее.
Вам как руководителю не обидно отпускать врачей?
Обидно! В глубине души я сложно переживала каждый уход, особенно первых ребят, с которыми вместе начинали, набивали первые шишки. В нашей ординаторской есть стена с фотографиями с разных мероприятий, праздников, которые мы отмечали с коллегами. Мы зовем ее «стеной плача», потому что скучаем по тем, кто уже не работает в отделении. Но, с другой стороны, я очень радуюсь за ребят, потому что человек должен находить для себя максимально удобные условия работы.
Сестринский коллектив — сильное звено. Около 75 % медсестер пришли с открытия отделения и осели у нас. Большая их часть — специалисты со стажем.
«Хочу у вас работать!»
Вы обмолвились, что с первым своим врачебным составом набивали шишки. Какие сложности имели в виду?
Все «шишки» объяснялись тем, что такое отделение единственное и чей-то опыт перенять не получится, надо набираться своего. Моим врачам было сложно потому, что было сложно мне. Нужно было вникнуть в ту патологию, которая к нам поступала. Понять, какие клинические случаи должны остаться с нами, а какие нужно отдавать специализированным отделениям.
Было нелегко начинать работу с приемным отделением, которое направляет к нам пациентов, и всеми клиническими службами — эндоскопической, функциональной диагностикой и т. д. Вся больница не представляла, что это за нововведение такое — отделение скорой медицинской помощи. Но нам хватило года, чтобы заработать репутацию, четко поставить себя в БСМП на определенное место, начать продуктивно сотрудничать со всеми службами больницы, смежными отделениями, со всеми необходимыми специалистами.
Мы многому учились друг у друга. Например, пользоваться новым оборудованием. Отделение было хорошо оборудовано уже к открытию. Почти каждое палатное место у нас оснащено инфузоматами, с которыми наши врачи работают ежедневно. А ведь это в большей степени реанимационная технология, к которой доктору нужно было приловчиться.
На какие качества врачей, которые оседают в вашем отделении, обратили бы внимание?
Во-первых, я бы выделила огромное желание помогать и любить то дело, которым ты занимаешься. Без этого никак нельзя, потому что выгореть можно очень быстро. Во-вторых, ты постоянно должен совершенствоваться.
Если тебе интересно, ты читаешь, смотришь, изучаешь, тебе не стыдно учиться, спрашивать и, что очень важно, признавать свои ошибки — это уже успех. Люди, которые остаются в моем отделении, — это та молодежь, которая верит, что молодостью, умом, энергичностью можно вершить великие дела!
Какого врача вы точно взяли бы на работу?
Того, кто сможет быстро и четко реагировать и принимать решения. И это не о профессиональных качествах и опыте, а о характере. Бывают люди-профессионалы, но спокойные по характеру. Они будут прекрасными врачами в плановой медицине, экстренную «вытянуть» не смогут. Наше отделение, да и вся больница в целом, — экстренная, поэтому мы все не сидим на месте, и я в том числе.
Если человек горит медициной, ему нравится, я его беру. В прошлом году я размещала объявление о приеме на работу в своих соцсетях. Откликнулась девушка. Когда мы встретились, я предложила посмотреть отделение, познакомиться с потенциальными коллегами и условиями работы. На что получила короткий ответ: «Ничего не надо. Я уже хочу у вас работать!»
Метод «от противного»
До того как возглавить это отделение, вы 10 лет работали анестезиологом-реаниматологом…
А я до сих пор им и остаюсь! Мне тяжело дался выбор между реанимацией и заведованием отделением. И я нашла компромисс: раз в неделю беру дежурства в реанимации.
Тяжело постоянно переключаться с отделения реанимации на свое и наоборот?
Для меня специалист, который хорошо знает терапию, априори будет хорошим реаниматологом. И я даже не о себе сейчас говорю, а о том, что если ты хорошо владеешь дифференциальной диагностикой, то совершенно не тяжело переключиться на реаниматологию. А если о себе, то я работала и терапевтом, и в приемном отделении больницы, где ничуть не легче, чем в реанимации, поэтому сложностей нет. Когда заступаю на реанимационное дежурство, успеваю еще и вполглаза следить за тем, что происходит в моем отделении.
Помните свои ощущения, когда вам предложили возглавить новое отделение?
Было очень много сомнений. Мне дали время подумать — и начались взвешивания за и против, вопросы себе самой: надо ли? справлюсь ли? как все поднимать? Цепочка вопросов казалось бесконечной: ты задаешь себе один, а за ним сразу тянется второй… Неожиданно сработало состояние выгорания, в котором я тогда была. Я отчетливо поняла, что сильно устала, выполняя одну и ту же работу, находясь на одном и том же месте, что надо что-то менять… И стало интересно, получится ли у меня, смогу ли я? Наверное, это и было решающим моментом.
Родные отговаривали?
Я советовалась с мамой, она врач-анестезиолог-реаниматолог, долгое время была на руководящей медицинской должности. Мама отчаянно отговаривала. И тут я поняла: значит точно надо пробовать! Как ни странно, такой метод «от противного» с родителями часто срабатывает (смеется).
Но если серьезно, мама всегда была для меня примером. Я очень уважала ее профессию и мечтала тоже стать врачом. На удивление, она практически не отговаривала меня от выбора профессии. Больше выступал против отец, учитель русского языка и литературы. В ход шли все аргументы: «Зачем тебе это надо? Это тяжелый труд. Ты же видишь, что мамы никогда не бывает дома. Хочешь так же?» Но я уперлась, и он не только смирился, но и поехал поддержать меня на поступлении.
Человек мира
Вы затронули тему выгорания. Куда выплескиваете усталость, когда она накапливается?
Я еду отдыхать! Очень много где была и еще планирую побывать. Иногда так сильно устаю, что хочется все бросить. В такие минуты очень помогает родное отделение, у нас потрясающе сплоченный коллектив! Мы организовываем вечеринки. Обязательно новогоднюю, последняя из них была костюмированной. Наряжались все — врачи, медсестры, санитарочки. Я была Малефисентой. Еще одно из важных мероприятий — День медицинских работников. В прошлом году удивляли всех специально разученным танцем. Совместно празднуем 8 Марта и 23 Февраля. И еще раз, уже без повода, стараемся осенью выбраться на природу с гитарами. Всем коллективом рисуем картины, выезжаем куда-то...
Когда помимо работы живешь чем-то еще, это именно то, что не дает опустить руки в работе.
Для такого драйва в отделении нужен локомотив — это вы?
Не только я. У меня очень креативная старшая медсестра Юлия Швед. В прошлом она реанимационная медицинская сестра. Когда мы работали в реанимациях — я в токсикологической, Юлия Григорьевна в хирургической, — друг друга совершенно не знали. Познакомились за год до открытия отделения, когда нас назначили на новые должности.
Медицинская сестра в любом отделении — это как минимум 60 % успеха работы врача и руководителя. Если нет налаженной связи и контакта, то работа всего отделения будет страдать.
Мне очень повезло с моей старшей медсестрой, потому что наши интересы схожи, мы на одной волне: постоянно строим планы, потом работаем над их осуществлением…
В нашем разговоре часто звучит слово «план». В жизни и в работе вы «человек-план»?
Однозначно! В работе очень не люблю, когда планы кардинально меняются, потому что свободного времени вечно мало, а решать надо много вопросов. Коллегам и друзьям мои планы не дают покоя не только в работе, но даже в путешествиях.
Я настолько человек планирующий, что, возвращаясь из одного отпуска, уже подробно продумываю следующий: куда полечу, что попробую, чем буду заниматься… Когда первый раз ныряла с аквалангом, ничего не получалось, не могла дышать, думала, что задушу инструктора, хватаясь за него, но не оставляла попыток, объясняя ему: «Пожалуйста, мне очень надо погрузиться. У меня же план!»
Я не люблю летать по путевкам. Всегда сама планирую, сама ищу билеты и жилье. Тогда путешествие заряжает еще большим драйвом и эмоциями. Когда-то моя подруга, которая открывала со мной новые горизонты, назвала нас людьми мира. И это действительно так!
