Высокий широкий лоб. Складка между бровями, выдающая мыслителя. Задумчивый, сосредоточенный взгляд. В уголках губ двойные морщинки: одни стремятся вверх — как у человека, который много улыбается, другие вниз — как у того, кому довелось принять много решений. Его внешность не выдает в нем профессию — детский врач. В ней скорей разглядишького-то попредставительней — писателя, конструктора самолетов, физика-ядерщика, выдающегося дирижера, на худой конец — государственного деятеля с поправкой на прошлый век. Может, это оттого, что педиатром он мог и не стать?..
«Внучатый выученик» Павлова
Василий Леонов родился 24 апреля 1889 года в Воронеже. Семья была многодетной, отец водил паровозы, мать занималась домом. Но, несмотря на невысокое социальное положение, дети в этой семье много читали — так было заведено.
Сын Василий читал охотней и больше других, и это не могло не отразиться на его учебе: гимназию окончил с золотой медалью. А еще он был удивительно музыкален, имел исключительный слух и пел в церковном хоре. По-разному могла сложиться его судьба, но ее определил случай, произошедший с ним в пятилетнем возрасте: от пневмонии у него на глазах умерла сестричка. Тогда-то он и решил, что будет лечить детей.
Как отличника Василия рекомендовали к поступлению в Санкт-Петербургскую военно-медицинскую академию — престижнейшее учебное заведение Российской империи. Достаточно сказать, что кафедру физиологии там возглавлял легендарный Иван Петрович Павлов, первый русский нобелевский лауреат.
Василий Леонов, как сейчас бы сказали, занимался у него в студенческом научном кружке. Мы нечасто пользуемся словом «выученик», а здесь оно, очень емкое, в самый раз. Василий Леонов приходился Ивану Петровичу Павлову «внучатым выучеником» — учеником его ученика Красногорского.
Оба, и Николай Иванович Красногорский, и Василий Антонович Леонов, учась, каждый в свое время, в названной академии, заинтересовались занятиями у Павлова, оба, выбрав делом жизни педиатрию, благодаря ему оказались приверженцами физиологического направления в этой отрасли медицины и продолжали развивать выдвинутую им теорию нервизма, согласно которой нервная система играет главную роль в регуляции всех процессов и функций.
Диссертация под названием «Материалы к изучению условных следовых рефлексов у детей» была подготовлена Леоновым под руководством Красногорского и при непосредственном участии Павлова, который консультировал Василия Антоновича у себя дома, на 7-й линии Васильевского острова, за дружескими чаепитиями.
Защищенная в 1921 году, диссертация имела большое значение и для теоретиков, изучающих возрастную физиологию мозга, и для самых что ни на есть практиков: ее материалы явились основой для установления детских режимов дня, привития детям разных умений и навыков, разработке воспитательных и образовательных программ.
Диплом врача — с отличием! — Василий Леонов получил в год начала Первой мировой войны и как выпускник медицинского учреждения военного профиля был направлен на фронт — старшим врачом кавалерийского полка, потом ординатором госпиталя. Только в 1918-м он демобилизовался и был принят на кафедру детских болезней медицинского факультета Смоленского университета. А вскоре его направили на медицинский факультет только-только открывшегося Белорусского государственного университета.
По рельсам судьбы…
Так Беларусь стала его судьбой. Переехав в Минск, чета Леоновых поселилась на улице Кирова. В доме, где проживала университетская профессура, на первом этаже располагались управление Либаво-Роменской железной дороги и общество взаимопомощи железнодорожников. Не детство ли это, прошедшее в семье железнодорожника, известило его о том, что принятое когда-то решение реализуется здесь? Не благодаря ли этому знаку он будет верен Минску до конца своих дней? Ведь с середины Великой Отечественной войны сценарии судеб Леонова и белорусской педиатрии могли разойтись…
Когда в 1930 году медфакультет отделился от БГУ и стал Минским государственным медицинским институтом, в нем открылись новые факультеты, среди которых — охраны материнства и младенчества. Леонов, к тому времени ставший профессором и заведующим созданной им кафедры, возглавил его как декан. В 1932-м он инициировал создание Белорусского научного общества детских врачей (и руководил им четыре десятка лет), одновременно возглавляя Институт охраны материнства и детства Наркомздрава БССР. Сколько структур, усилия которых направлялись на укрепление здоровья детей, было создано и функционировало при самом непосредственном участии этого человека!
В середине 1930-х расклад меняется: Минздрав СССР принимает решение о том, что подготовка педиатров должна быть сосредоточена в вузах Ленинграда и Москвы. В Минске «детский» факультет закрывается, остается работать лишь кафедра. А потом начнется война, которая Леонова, уже академика, перебросит сначала в Горький, потом — в Новосибирск.
В обоих городах он будет возглавлять такие же кафедры, как в Минске, а в Новосибирске станет еще и заместителем директора института по научно-учебной работе. Когда в 1943-м Минский мединститут реэвакуировался в Ярославль и восстановил там свою работу, Леонов мог бы в него уже не возвращаться. Ему предлагали работать в Москве. Но он устремился «к своим», в Ярославль. А после освобождения Беларуси со всем институтом вернулся в Минск…
Ручка с китайским пером
Когда я спросила Андрея Чантурия, заместителя заведующего кафедрой патологической физиологии БГМУ, кандидата мед. наук, доцента, чем его дедушка объяснял столь нелогичное в понимании многих решение, он назвал причиной патриотизм. Кафедра — та же родина, созданная своим трудом...
Андрей Владимирович рассказывает о Василии Антоновиче Леонове очень тепло и подробно.
Он вставал в пять утра, иногда и раньше, тщательно брился, заваривал кофе. Этот кофе потом допивала вся наша семья — таким он был крепким. Помню, как дедушка сидел за столом в кабинете, писал. А я слушал, как скрипит перо китайской ручки. У него таких было несколько. Одной он пользовался, а три лежали в шкафу про запас. В мои обязанности входила заправка ручки дедушки чернилами, что я с удовольствием делал.
Однажды, когда я, будучи старшеклассником, без троек закончил четверть, дедушка подарил мне на день рождения ручку с таким пером. Правда, брать ее в школу мне не разрешали, говорили, что ее у меня украдут и что вообще это вызов: все, мол, пишут обычными, и я буду выделяться, а это нехорошо. Китайской ручкой я писал дома, выполнял ею домашние задания. Она мне прослужила до конца учебы в мединституте.
Ручка ли с китайским пером, или влияние деда, но внук в выпускном классе школы высказал желание учиться в мединституте. Дед не мотивировал, советовал подумать, ведь профессию врача получить нелегко, а работать врачом и того тяжелее. И внук уже было собрался отказаться от этой затеи: ему не давалась химия.
Андрей Чантурия:
Но когда я высказался по поводу этой науки нелицеприятно, получил от дедушки нагоняй: «Чтобы я этого больше не слышал! Химия — самая передовая наука, и если ты соберешься учиться в мединституте, ты поймешь, насколько она важна». И оказался прав.
Химия, эта область чудес, как ее назвал Максим Горький, в которой, по его же словам, скрыто счастье человечества, сопровождала Василия Антоновича Леонова всю его профессиональную деятельность. И речь не только о том, что он первым задолго до нынешних технологий предложил обогащать продукты питания витаминами и микроэлементами. До этой идеи надо было дойти: кропотливо исследовать роль микроэлементов в детском организме — больном и здоровом, изучать с целью установления норм количественное содержание важных для жизни металлов в период внутриутробного развития, изучать роль микроэлементов в системе «мать-плацента-плод» на ранних этапах онтогенеза, посвящать меди, железу и кобальту многочисленные статьи…
Кафедра, клиника, «научные чаепития»…
Вдохновленный идеями Павлова, Василий Леонов и дальше изучал условные рефлексы у детей: важно было знать о них все, от возникновения до угасания, особенно в связке с различными заболеваниями. Итогом новых исканий явилась монография «Условные рефлексы у детей-рахитиков». Это исследование существенно поспособствовало раскрытию патогенеза рахита.
Кроме того, Леонов изучал проницаемость стенок сосудов головного мозга и его оболочек, искал ответы на вопросы о роли гематоэнцефалического барьера в сопротивляемости новорожденных малышей токсинам, работал над проблемами патогенеза, клиники и лечения эпидемического цереброспинального менингита, который был в его время очень распространен. С этой напастью он предложил бороться противоменингококковой сывороткой.
Работу на кафедре и в клинике он совмещал с общественной деятельностью. Будучи вице-президентом Академии наук БССР, был участником восстановления разрушенного войной Минска. В этом же статусе открывал музей Янки Купалы в Вязынке. В терминологии не слишком отдаленного прошлого Василий Антонович — видный общественный деятель: два созыва был депутатом Верховного Совета СССР. Его научная, образовательная, врачебная и общественная деятельность была оценена орденом Ленина, тремя орденами Трудового Красного знамени и медалями. Он был в числе первых шести профессоров-медиков, которым в 1939 году было присвоено звание «Заслуженный деятель науки БССР».
Еще при жизни о нем было написано около пяти десятков статей, а сам он написал их более сотни. Актуальность его монографий на время их выхода неоспорима, для истории медицины — непреходяща. Для матерей и детей Беларуси он наверняка сделал больше, чем знаменитейший доктор Спок и прочие «притчи на устах у всех». А похож был на профессора Преображенского из экранизации «Собачьего сердца».
Андрей Чантурия:
Я нашел много сходных черт. Типажи разные, но создаваемая атмосфера, поведение за столом, взаимоотношения с коллегами, членами семьи и гостями… Последние, кстати, были многочисленными и частыми. Учеников, которые приезжали к дедушке со всего Советского Союза (а он был главным консультантом в СССР по проблеме микроэлементов), да и сотрудников кафедры он часто принимал дома.
Консультирование всегда сопровождалось чаепитием. Эту традицию он, конечно, перенял у Ивана Петровича Павлова. Ключевой фигурой — организатором и активным участником этих «научных чаепитий» была его супруга, тоже врач-педиатр, кандидат мед. наук, старший научный сотрудник НИИ охраны материнства и детства, защитившая в 1947 году первую в Беларуси диссертацию по использованию пенициллина при пневмониях у детей. К сожалению, она рано ушла из жизни, в 1967 году. Невероятно добрый, общительный, дедушка очень любил людей и особенно детей. Он мог разговорить каждого, нащупав в личной беседе мировоззрение и интересы. А высокомерия был лишен напрочь. Общался с людьми на равных независимо от их статуса, будь это личный шофер, продавец, рабочий, делающий ремонт, персонал клиники или академик.
Тяга к знаниям и широкий кругозор
К аспирантам Василий Леонов и вовсе питал особое отношение, отличавшее его от тех научных руководителей, кто, души не чая в своем предмете, упрекает учеников в «распылении». Человек широких интересов, простирающихся за пределы медицинской науки, он был убежден: аспирант не должен «зацикливаться на своей теме», а должен образовывать и развивать себя по всем направлениям, быть как можно более разносторонним.
«Ведь слово “аспирант” от чего происходит? — любил он повторять. — Аspirare означает “вдыхать”, буквально втягивать знания». «Дорогу осилит идущий», — говорил он, когда у кого-то что-то не получалось. А выслушав и высказав напутствия, произносил свое любимое: «Ну, действуйте!» — и не было мотивации, которая бы повлияла сильней…
Клинические обходы Василия Леонова были не только консультированием маленьких пациентов и их родителей.
Это были одновременно и лекции, и практические занятия, и зачеты с экзаменами для всех.
К ним готовились — с величайшим волнением, как к какому-нибудь испытанию — даже врачи с многолетним стажем, даже доценты, а не только студенты и аспиранты.
Андрей Чантурия:
На клинических обходах, на экзаменах у студентов, при беседах с аспирантами и докторантами он любил задавать вопросы на общую эрудицию, знание музыки, литературы, истории. И надо было ответить, не растеряться. При этом, не услышав ответа, видя, как собеседник смущается, Василий Антонович никогда не унижал, не стыдил, а тут же отвечал сам. Он считал, что человек, получающий высшее медицинское образование, должен стать не только профессионалом, но и интеллектуалом. И был нетерпим к лжи и лени.
У Василия Антоновича Леонова защитились 12 докторов и 67 кандидатов медицинских наук. По его инициативе и при его непосредственном участии в 1964 году в Минском мединституте был восстановлен педиатрический факультет. Стоит еще сказать, что он заложил основы нашей геронтологической школы. Нашел общее у двух полюсов — детства и старости, и в 1958 году на базе Отдела возрастной биохимии АН БССР по его инициативе был создан сектор геронтологии, который он возглавлял на общественных началах до 1971 года.
Два полюса — детство и старость
Как и в далеком детстве, Василий Леонов любил и ценил хорошую музыку. До войны, будучи заведующим кафедрой, на праздничных вечерах дирижировал институтским хором.
Андрей Чантурия:
А профессор Михаил Борисович Кроль, декан медицинского факультета БГУ, затем директор мединститута, играл на виолончели. Дедушка очень любил классическую музыку, субботними вечерами часто прослушивал грампластинки с записями оперных арий. Вот чего он терпеть не мог, так это эстрадную музыку. Называл ее кабацкой.
Детский доктор, он сам укладывал своих сына и дочь, пока они были маленькими, в постель и читал им наизусть перед сном сказки Пушкина, «Евгения Онегина» и другую классику…
Андрей Чантурия:
И еще один штрих. Как мы все ходим дома? Кто в чем, дом есть дом. Дедушка отправлялся на работу в костюме-тройке, при галстуке, с карманными часами на золотой цепочке, а придя домой, переодевался в домашний костюм, тоже тройку, но только без пиджака, вместо него поверх жилетки надевал бархатный халат. И оставался при галстуке…
Да, еще книги... В доме было шесть книжных шкафов, заполненных литературой художественной и научной. Из последней выглядывали многочисленные закладки, а страницы пестрели пометками и подчеркиваниями красным карандашом.
Андрей Чантурия:
Это не считая многочисленных научных журналов, которые приходили по подписке. Он их внимательно изучал и требовал того же от коллег. Часто с грустью вспоминал свою довоенную библиотеку.
Василий Антонович Леонов завершил земной путь 4 сентября 1972 года. Почти полвека прошло. Однако до сих пор у его могилы можно встретить людей пожилого возраста. Они помнят, как в далеком детстве их вылечил доктор Леонов.