С заслуженным врачом Республики Беларусь, доктором мед. наук, профессором кафедры военно-полевой хирургии Военно-медицинского института БГМУ, полковником медицинской службы в отставке Владимиром Кориком мы встречаемся у него в кабинете на базе 2-й ГКБ Минска. Инициатором этого разговора стал «Медицинский вестник», предложив Владимиру Евгеньевичу ответить на ряд наших вопросов.
Вы из семьи медиков, и потому напрашивается вывод, что выбор профессии был для юного Володи предопределен. Так ли это?
Мои родители и много кто в семье, кроме них, были связаны с медициной прежде или связаны с ней сейчас. Мать была акушером-гинекологом, долгое время заведовала родильным домом в Смолевичах, а отец — главным врачом Смолевичской райбольницы, потом возглавлял санаторий «Приднепровский» в Гомельской области, затем работал в 4-м управлении Министерства здравоохранения.
Рос я, слушая разговоры о медицине, окруженный медицинской литературой. Читать меня научили рано, так что я уже в 3–4 года открывал эти книги, знал некоторые анатомические особенности человека. Конечно, часто бывал в больнице, где работали и мама, и отец. Однажды увидел женщину в приемном покое, поступившую по скорой помощи, и сразу выдал диагноз — он был, скажем так, очень наглядным.
И да, вроде бы из этого всего очевидно, что колебаний насчет того, кем быть, у меня не было. Но это не так. До определенного возраста я хотел стать военным, но не потому, что отец первое свое образование получил в Киеве в военно-медицинском фельдшерском училище и 5 лет прослужил на Курильских островах, а потом уже демобилизовался и поступил в медицинский институт. О той, военной части его жизни мы в семье много не разговаривали, не было такой направленности. Большую роль играла советская идеология, романтика — мне почему-то хотелось быть таким, как маршал Гречко.
А главную роль в выборе профессии сыграла моя двоюродная сестра, которая окончила Минское медицинское училище № 2, затем мединститут и сагитировала меня поступать в училище после восьми классов. Так я стал фельдшером.
От фельдшера до профессора и полковника медицинской службы путь неблизкий. С чего он начался?
Училище я окончил с отличием, попытался поступить в мединститут, но не получилось. Я нисколько не расстроился, поскольку все мои однокашники по училищу служили в армии, и я очень хотел, мечтал попасть в Афганистан, но меня не взяли по здоровью. Ушел в Печи, в учебку, где меня, фельдшера с красным дипломом, учили быть санитаром. Романтики поубавилось.
В итоге подал документы в Военно-медицинскую академию имени С. М. Кирова в Ленинграде. Конкурс был около 30 человек на место. Но белорусских абитуриентов собрали в Пуховичах сдавать экзамены. А я-то год просидел в Печах, толком не готовился, но приехал представитель академии и выбрал 4 фельдшеров, которые на отлично окончили училища, и мы поехали на экзамены уже в Ленинград.
Приехали туда в звании сержантов, нам сразу дали под командование по взводу абитуриентов. Как оказалось, на мое счастье. Объясню: физическую и строевую подготовку мне было сдать просто, по физике у меня знания были неплохие, поскольку за год до этого я готовился поступать в мединститут с репетитором — преподавателем физмата БГУ. Сдал физику без подготовки. Биологию сдал на знаниях училища. Сочинение «Почему я хочу быть военным врачом» написал на пятерку.
«Химия была для меня самым сложным предметом. Что делать? Разбудил одного абитуриента из своего взвода посреди ночи и спросил, что мне нужно выучить к завтрашнему экзамену. Он, толком не проснувшись, выдал 4 вопроса: химические свойства серы, химические свойства фосфора, муравьиная кислота и закон Авогадро. Это было чудо — мне попались эти вопросы плюс простая задача на пропорции в билете № 13».
Нетрудно предположить, что военно-медицинская академия — заведение, где дают отличные знания. Но поступали вы в Ленинграде, а окончили академию в Санкт-Петербурге. Чувствовали себя странно?
Это действительно были странные и сложные времена. Учеба была, безусловно, интересной: мощная база, кафедры, прекрасный профессорско-преподавательский состав. При этом в моем взводе только несколько человек не были медалистами. Окончил академию я в 1995 году, можно было выбирать место службы. Родители уговорили меня вернуться домой, хотя с золотой медалью я мог остаться, окончить адъюнктуру, преподавать или поехать служить за границу.
Хотел заниматься лечебным делом, видел себя кардиологом, как отец. Однако судьба распорядилась иначе. Получил хирургическую должность в отдельном медицинском батальоне в Уручье. Позже, уже с должности командира операционно-перевязочного взвода я поступил на факультет руководящего состава в своей же академии, который окончил в 2001 году опять с медалью. И получилось, что мое имя, отчество и фамилию во второй раз выбили золотыми буквами на мраморной доске в штабе Военно-медицинской академии — такова традиция.
Одновременно защитил кандидатскую диссертацию, научными руководителями которой стали доктор мед. наук, профессор Михаил Ханевич и член-корреспондент Академии медицинских наук России, доктор мед. наук, профессор Евгений Селиванов.
То есть вы стали кандидатом наук. А какая научная тема вас увлекла и куда вы пришли на работу уже в новом статусе?
Я работал в 432-м ордена Красной Звезды главном военном клиническом медицинском центре Вооруженных Сил Республики Беларусь, был старшим ординатором отделения абдоминальной хирургии. Но вскоре главный хирург Министерства обороны, начальник кафедры военно-полевой хирургии военно-медицинского факультета БГМУ Сергей Жидков предложил мне должность доцента этой кафедры. Потом я был его заместителем, затем — начальником кафедры, пока не вышел в отставку.
Что касается кандидатской диссертации, то она была посвящена кровезаменителям-переносчикам кислорода. В 2014 году уже здесь я защитил докторскую диссертацию, основанную на исследованиях, которые проводил с сотрудниками кафедры военно-полевой хирургии. Научная работа связана с изучением тканевого дыхания и работы аквапоринов органов брюшной полости при острой хирургической патологии.
Но до этого, в апреле 2011 года, случился взрыв на станции метро «Октябрьская» в Минске. Вы ведь помогали пострадавшим, верно?
Да, помогал, но с лечением пострадавших от взрыва я сталкивался и раньше.
Когда был взрыв на Площади Победы в 2008 году, раненых было немного, но у гражданских врачей возникли проблемы, связанные со спецификой ран, и я консультировал коллег.
А в 2011 году две ближайшие клиники — 3-я и наша — приняли пострадавших. Был вечер, мы очень быстро вернулись на рабочие места, и надо сказать, что работа была налажена четко, осложнений у раненых тогда не случилось. Быстро разобрались, кому какая помощь нужна, кому она не нужна вовсе. Это же не та ситуация, когда приезжает скорая и привозит одного человека, это был поток пострадавших. И в то же самое время я знал, что мой ребенок находится в метро. Минут 30–40 от него не было вестей, а я работал. Потом сын смог дозвониться.
Он, кстати, стал врачом, был в нашей больнице хирургом, сейчас работает в спортивной медицине.
Владимир Евгеньевич, не могу не задать вам вопрос как преподавателю. Как вы оцениваете нынешних студентов, чему стремитесь их научить прежде всего, даете ли возможность присутствовать на лапароскопических операциях?
Лапароскопия — это мое самое большое профессиональное увлечение, которое появилось еще во время учебы в Санкт-Петербурге. Встретил там энтузиастов, поставил себе цель получить сертификат по лапароскопической хирургии и получил его. Теперь в нашей больнице есть отделение малоинвазивной хирургии, которое мы с коллегами мечтали создать и создали.
Я завидую теперешним молодым врачам и студентам: столько всего сейчас можно увидеть в интернете. Нам приходилось куда сложнее: или кто-то подскажет, или будешь придумывать сам. Современные студенты живут в другом информационном пространстве. Интернет, правда, дает и много лишнего, поэтому молодежи необходима систематизация знаний, нужно направлять студентов. И, конечно, нельзя подготовить врача дистанционно, я своих студентов привлекаю к ассистированию на операциях, в том числе лапароскопических.