Заведующий хирургическим отделением Могилевской больницы № 1 Дмитрий Сорокин вместе с командой берется за самые тяжелые случаи, связанные с заболеваниями поджелудочной железы. Подразделение, созданное в 1975 году, стало первым в республике отделением хирургической гепатологии. Здесь продолжают осваивать методики, которые позволяют успешно лечить и спасать пациентов с патологией печени, желчевыводящих путей и поджелудочной железы. Кроме того, внедряются собственные разработки. Корреспонденты «Медвестника» попытались понять, чем так привлекает врача один из сложнейших разделов хирургии.
«Берем максимум из того, что есть»
Дмитрий Константинович, почему именно гепатология? Какие операции выполняли в отделении тогда, 49 лет назад? И какие уникальные методы внедрены сегодня?
Открывал отделение его первый заведующий, мой отец Константин Львович Сорокин вместе с главным хирургом Минздрава БССР Леонидом Викентьевичем Авдеем. Уже тогда понимали, что этот раздел хирургии требует особого внимания и специализированных подходов. Первые операции на поджелудочной железе в отделении начали выполнять после того, как их посмотрели в Киеве.
Константин Львович обучался у известного советского хирурга Александра Шалимова, много чего почерпнул у него. Мне, кстати, также посчастливилось познакомиться с Шалимовым в 2000 году на съезде хирургов. Это, конечно, выдающийся врач. Бывает такое: один раз увидел человека — и он мотивировал тебя на дальнейшие свершения. Потом отделением руководил ученик Константина Львовича Александр Сергеевич Торбунов. Я возглавил коллектив в 2016 году.
Такие слова, как «уникальный», «впервые», я не очень приемлю. Мне больше нравится «результат работы». Прежде чем говорить «впервые», нужно заглянуть в историю медицины: как правило, мы идем по проторенным дорогам.
Так, в нашем отделении освоена панкреатодуоденальная резекция, в том числе с сохранением привратника — сложнейшая операция, которая считается одной из вершин хирургии. Впервые ее выполнил еще в 1898 году итальянский хирург Алессандро Кодивилла, мы — последователи. Или скажем так: внедряем новые виды вмешательств для этого региона. Отмечу: больница — региональная, не клиническая. Чтобы поставить операцию на поток, чтобы это было эффективно и безопасно, проводится большая предварительная работа. Когда в 2008 году я освоил операцию Бегера — дуоденум-сохраняющую резекцию головки поджелудочной железы, я 4 года до этого не выпускал книг из рук, учился, смотрел. Немецкий хирург Ханс Бегер выполнил эту операцию еще в 1978 году. Пять лет назад я видел его на конференции в Витебске.
Освоили операцию Фрея — локальную резекцию головки поджелудочной железы с продольным панкреатоеюноанастомозом, дистальную резекцию поджелудочной железы, вмешательства в том числе с сохранением селезенки и селезеночных сосудов (операция Кимура), проводим панкреатэктомии.
Выполняем весь спектр операций на желчевыводящих протоках.
Из оригинальных разработок — формирование цистодуодено- или цистогастроанастомозов при осложненном хроническом панкреатите, кистах поджелудочной железы на «потерянном» стенте лапароскопически или через минидоступ с последующим удалением этого стента через 6 месяцев врачом-эндоскопистом.
Проводим анатомические и неанатомические резекции печени, хирургически лечим паразитарные поражения печени — альвеококк, эхинококк. Выполняем все вмешательства на фатеровом соске, включая трансдуоденальную папиллосфинктеротомию с пластикой, хирургическое лечение парапапиллярных дивертикулов.
Недавно освоили аденомэктомию — удаление фатерова соска при аденоме фатерова соска с последующим формированием холедоходуодено- и панкреатикодуоденоанастомозов — редкие, но интересные операции. Было несколько случаев, когда у пациентов после вынужденного удаления двенадцатиперстной кишки вследствие разрушения ее язвенным процессом или на фоне осложненного хронического панкреатита выполняли такую операцию, как папиллоеюностомия, то есть фатеров сосок имплантировали в петлю тонкой кишки.
Все вмешательства выполняются под ультразвуковым наведением. С 2005 года, когда они были внедрены в практику, проведены тысячи таких операций.
Врач-хирург, кандидат медицинских наук Николай Сычиков, врач-интерн Екатерина Далецкая и операционная медсестра Янина Калеева выполняют безнатяжительную протезирующую герниопластику.
В 2017 году вы стали лауреатом специальной премии «Достижение» Могилевского горисполкома в сфере «Здравоохранение». Так все же: что можете назвать своим личным достижением?
Это спустя год, как я стал заведующим и начал применять новые подходы. В чем смысл достижений? Не просто сделать операцию, а поставить ее на поток с хорошими результатами. На данный момент успешно выполнено более 300 резекционных вмешательств на поджелудочной железе, более 500 трансдуоденальных вмешательств на фатеровом соске.
Есть такой раздел в хирургической панкреатологии, как неязвенное кровотечение, панкреатогенное, когда формируются ложные артериальные аневризмы и развивается вирсунгоррагия. Вот это мой конек, хорошо разбираюсь в этих вопросах, никогда не отказываю в помощи коллегам. Были случаи, когда выезжал и оперировал в других больницах.
Вышеупомянутый профессор Шалимов, когда ему сообщали, что нужно выехать на район, задавал только один вопрос: «Когда будет машина?». Иногда приглашают детские хирурги. Болезни помолодели, к детям пришли взрослые патологии — острый холецистит, острый панкреатит. Доводилось оперировать желчнокаменную болезнь с конкрементами в общем желчном протоке у ребенка.
И с чем связана эта тенденция?
ВОЗ отметила, с чем связан рост желчнокаменной болезни… К примеру, в 1975 году в отделении было выполнено 20 холецистэктомий и 42 резекции желудка, сейчас — одна резекция желудка и 500 холецистэктомий. В развитых странах от желчнокаменной болезни страдает до 20 % населения, а в Швеции — 32 %.
Алкоголь, избыточный вес, гиподинамия, изменение структуры питания с существенным уменьшением клетчатки, которая формирует правильную микробиоту и принимает участие в энтерогепатической циркуляции желчных кислот, лекарственные препараты, особенно антибиотики, а в целом — урбанизация.
Холецистит, панкреатит — две наиболее актуальные проблемы, которые возникают в том числе под влиянием перечисленных факторов.
Лапароскопическая видеохолангиоскопия.Фиксированный конкремент в дистальном отделе холедоха.
Недавно освоили одномоментную санацию желчевыводящих путей с использованием гибридных технологий. Раньше это называлось методика «рандеву». Но мне больше нравятся гибридные операции, потому что в них более широкий смысл, спектр привлеченных средств и приложенных усилий. В чем суть данного вмешательства?
Так, у пациентки холедохолитиаз. Мы выполняем лапароскопическую «холодную» холедотомию, вводим в проток видеохолангиоскоп, оцениваем состояние желчного дерева, находим конкремент в терминальном отделе холедоха, проводим холедохолитоэкстракцию через холангиоскоп. Оцениваем, что выход в двенадцатиперстную кишку из-за стеноза фатерова соска неудовлетворительный. Одномоментно врач-эндоскопист проводит папиллосфинктеротомию.
Мы в свою очередь в просвет холедоха лапароскопически вводим упругий плотный дренаж, вывихиваем папиллу, благодаря чему обеспечивается безопасность вмешательства. Проверяем проходимость желчевыводящих путей, выполняем контрольный гемостаз, контрольную видеохолангиоскопию, удаляем желчный пузырь и лапароскопически ушиваем холедохотомическое отверстие. Интраоперационная диагностика патологии желчевыводящих путей, а это видеохолангиоскопия с холедохолитоэкстракцией, биопсией, интраоперационное УЗИ, у нас является рутинной практикой. Даже не представляю, как сегодня без этих методов можно выдвигаться на такие операции.
Почему вас привлекает именно хирургическая панкреатология?
В конце позапрошлого века существовала такая максима: спи, когда хочешь, ешь, когда хочешь, только не оперируй поджелудочную железу! Считалось, что поджелудочная железа специально так расположена, спрятана в самых укромных отделах брюшной полости, чтобы никто ее не трогал. «Только не оперируй поджелудочную железу!»
Меня всегда тянуло к этому сложному разделу хирургии, я к этому шел, много готовился и сегодня помогаю таким пациентам. Особое пристрастие испытываю к лечению осложненного острого и хронического панкреатита: эти операции трудны, неординарны, каждый раз имеют новые грани, часто бывают экстренные, с тяжелым кровотечением, когда решение нужно принимать в секунды. В такие моменты в нашем организме происходит много интересного, теория стресса и удовольствия после реализованного стресса немного глубже, чем вопросы адреналина...
Как переводится слово «хирургия»? С греческого — рука и работа, действие. То, что делаешь руками, и то, что приносит пациенту видимый, быстрый эффект, спасает жизнь, исцеляет, в некоторых случаях полностью — вот это нравится больше всего.
Волнуется ли опытный хирург перед операцией? Особенно если это экстренный случай…
С годами формируется модель поведения, которая не позволяет давать волю эмоциям, начинаешь понимать, какие эмоции продуктивные, а какие — контрпродуктивные, учишься управлять ими.
Когда во время кровотечения хирург теряет голову, пациент теряет жизнь.
Хотя кто скажет, что ничего не боится, не волнуется перед операцией, особенно перед сложной, экстренной, когда не знаешь, чего ожидать? Причем чем больше ты приобретаешь опыта и знаний, тем, на самом деле, сложнее: критически оцениваешь то, что делал раньше, находишься в погоне за идеалом. Неустанная работа над собой, с литературой, в операционной формирует хирурга. И нельзя избегать черновой работы.
Поддерживаете как-то пациентов перед операцией? Что говорите?
За годы работы у каждого врача складывается определенный паттерн взаимоотношений с пациентами. И чем больше ты работаешь, тем больше это переходит на интуитивный уровень. Хотя что такое интуиция? Это то, что обрабатывается в нашем подсознании и потом доходит в виде готового решения, так называемое мгновенное мышление. Это характерно для опытных хирургов. Интуиция — это не подсказка Бога, просто некоторые мыслительные процессы ты не осознаешь, и к тебе приходит быстрое и единственно возможное в этой ситуации решение.
К каждому пациенту нужен индивидуальный подход: кого-то по плечу похлопать, с кем-то поговорить, убедить, кому-то икону показать, если чувствую, что это необходимо (на видном месте в ординаторской — икона Спиридона Тримифунтского. — Прим. авт.).
Универсального средства нет, поэтому мы и говорим о хирурге как о всесторонне развитой личности. Знать, кто такой Спиридон Тримифунтский и что за кусочек башмачка у него на иконе, пациенты — люди верующие — знают. Или архиепископ Лука — врач-хирург, доктор медицины и доктор богословия, канонизированный церковью. Людям нужно что-то рассказать, поддержать беседу.
Какие вопросы задают пациенты перед операцией?
Вопросы очень простые: все ли будет хорошо? А я буду жить? Это для нас, выполнивших тысячи операций, — рутина, а для пациента — событие, часто впервые. Представляете, какие у человека эмоциональные переживания. Мало, но есть и такие, кто даже не понимает, что для них сделали. Диалог с пациентом, особенно в хирургии, перед операцией, необходим. Иногда вести его сложно, но это наша работа.
А есть у вас какой-то ритуал, чтобы самому настроиться? Кто-то говорит: «Я помолюсь…»
Перед операцией я примерно представляю, что буду делать, как буду действовать, если будет так и так, какие возможны осложнения и варианты операции. Не считаю зазорным обратиться к литературе, освежить что-то в памяти (на момент интервью под рукой у собеседника атлас Золлингера 1996 года. — Прим. авт.). Могу закрыть глаза, посидеть 10 минут, подышать, помедитировать, «стряхнуть» всю суету, мысленный винегрет, чтобы сконцентрироваться на операции.
Какие интересные случаи запомнились?
Пациент с механической желтухой. Выполняем холедохотомию и в общем желчном протоке обнаруживаем конкремент, который сформировался на швейной игле длиной 6 см. Как человек проглотил ее и не помнит? Игла прошла через пищевод, желудок, проткнула двенадцатиперстную кишку, каким-то образом попала в холедох, и это не вызвало ни перитонита, ни каких-либо других ургентных состояний. Иголка естественно послужила центром камнеобразования. Мы не могли поверить своим глазам. Вот что такое человеческий организм — с такими ресурсами по сохранению здоровья, которые нам нужно только помогать раскрывать, они колоссальны.
Второй случай, который раньше, наверное, часто встречался у хирургов. Снова пациент с механической желтухой. Во время операции в общем желчном протоке как причину желтухи обнаружили огромное количество паразитов — кошачью двуустку. Не представляли, что такое может быть в наши дни. Отец рассказывал про случаи механической желтухи, когда в общий желчный проток заползала аскарида, но это в те времена, когда был другой уровень санитарии.
Если была бы такая возможность прямо сейчас внедрить в отделении любую операцию, что бы это было и почему?
То, что выполняем из традиционного доступа, хотелось бы выполнять малоинвазивным видеолапароскопическим путем, те же операции на поджелудочной железе. Есть на кого равняться. Профессор Анатолий Тадеушевич Щастный провел первую в республике лапароскопическую панкреатодуоденальную резекцию и ввел ее в практику. Первая операция длилась более 10 часов.
Все упирается в технические возможности. Пока берем максимум из того, что есть.
А сколько продолжалась ваша самая длительная операция? И как удается выстоять за операционным столом, не отрываясь несколько часов, сохранив концентрацию?
Это была операция на поджелудочной железе, длилась часов 7. Когда стоишь за операционным столом и у тебя все получается, ты действуешь под каким-то прикрытием эндорфинов, адреналина и не чувствуешь усталости. А вот когда выходишь из операционной, снимаешь хирургический костюм и присаживаешься, вдруг в одну секунду на плечи, шею наваливается усталость, тяжесть неимоверная.
Можно ли воспитать в себе силу духа? Или это исключительно врожденное качество? Как думаете?
Понятно, что все строится на нашей генетике, на воспитании в семье. Но силу духа, выдержку можно в себе воспитать. Все тренируется, мозг чрезвычайно пластичен, и многие вещи входят в привычку. Причем лучше всего эффект получаешь тогда, когда делаешь то, что тебе не нравится, через преодоление. И ценить это будешь больше, потому что в это вложены ресурсы. Какие-то духовные практики, та же йога помогает. Как переводится слово «йога»? Узда. Узда над своими эмоциями через работу с телом, умом, дыханием.
«Всю жизнь хочу развиваться»
Ваши родители — врачи, и вы, очевидно, пошли по их стопам. В чем они стали для вас примером?
Когда я был в 3-м классе, отец привел меня в операционную. И я хорошо помню, что это была резекция желудка по поводу хронической язвы двенадцатиперстной кишки.
Мама Раиса Михайловна 27 лет являлась главным акушером-гинекологом области, Минздрав СССР приглашал ее в комиссии проверять систему родовспоможения по всему Союзу, в каких только регионах она не была. Сегодня в свои 84 года продолжает читать журналы в медицинской библиотеке.
Я хотел быть военным переводчиком или работником лесхоза, может быть, что-то по партийной линии. Но родители убеждали пойти в медицину, и я поступил в Витебский мединститут (окончил с красным дипломом). Я понимал, что мне будет у кого перенять опыт, поучиться, попросить помощи. Это ведь больше дело — наставничество.
В этой больнице работаю с 1994 года, 30 лет на одном месте. Кто-то ведь должен и здесь, в этом регионе, в этой стране, оказывать квалифицированную помощь пациентам, пусть это буду я. Сложились хорошие профессиональные отношения со многими коллегами, такое хирургическое братство.
Как сказал министр здравоохранения, медицина должна быть повернута к пациенту лицом и сердцем.
В советские времена была такая медицина. Я видел человеческое отношение к пациентам, самоотдачу, преданность профессии. Это те люди, у которых медицина, как и у моего отца, была образом жизни. И сегодня в республике немало хирургов, для которых это так.
Но с другой стороны — сами пациенты, их отношение к медицине...
Да, я тоже усматриваю негативные тенденции во взаимоотношениях между врачом и пациентом.
Мы говорим о медицинской этике и деонтологии, но где этика пациента? Часто люди понимают доступность медицинской помощи как вседозволенность, раньше такого не было. Авторитет, достоинство врача были непререкаемы.
Как думаете, что могло бы повернуть ситуацию в лучшую сторону?
Может быть, введение каких-то страховых подходов поможет воспитанию пациентов и более бережному отношению к здоровью. Потому что люди считают, что забота о здоровье — это задача здравоохранения, а не их собственная.
Наше отделение работало в условиях пандемии 3 года, мы оказывали хирургическую помощь пациентам со всей области, которые заболели ковидной инфекцией. И в тот период почувствовали другое отношение, появились какие-то спонсоры, привозили обеды, люди стали более участливы в этом процессе. Это сплотило нас — медработников и пациентов. Внимание со стороны государства, в материальном плане в том числе. Работать было тяжело, но мы чувствовали поддержку со всех сторон.
Хирург Дмитрий Сорокин и сотрудницы хирургического отделения. Слева направо: постовая медсестра Светлана Ушанова, постовая медсестра Анна Дроздова, медсестра процедурного кабинета Светлана Бурбыка, старшая медсестра Наталья Нечаева.
Можете ли как опытный специалист отметить, присущи ли хирургам какие-то особенные черты? И что отличает профессионала?
Это удивительные люди, особенно те, которые достигли высот. Если кто-то мне скажет, что профессионал в хирургии — это тот, кто виртуозно выполняет операции и обладает великолепной техникой с хорошими результатами, я никогда в это не поверю. Хирург талантлив во всем, одарен природой и развивает свои таланты, причем таланты многогранные, и все это вносит свой вклад в успешную хирургическую деятельность. Это человек высокоэрудированный, неординарного интеллекта, человек, который имеет хобби, обладает широким спектром жизненных интересов, разбирается в искусстве, музыке, кино и во многом другом. Исторически так сложилось.
Теодор Бильрот — выдающийся немецкий хирург, один из основоположников хирургии, пианист, скрипач и музыкальный критик. Брамс отправлял ему свои партитуры, и он оценивал их.
Недавно познакомился с творчеством Викентия Вересаева — военврача, историка, писателя и переводчика. Если прочитать его книгу «На японской войне», можно многое узнать о том, какой тогда была медицина. Довелось познакомиться с хирургом, академиком Игорем Николаевичем Гришиным. Какие картины он рисовал! Почему это приносит свой вклад? Все просто — нейрогенез. Чтение, игра на музыкальных инструментах способствуют формированию новых нейронных связей…
А что наряду с искусством оперирования интересно вам?
Окончил музыкальную школу, до сих пор играю на баяне, гитаре, в мединституте выступал с группой. Больше 20 лет занимаюсь йогой, в Могилеве есть хорошие специалисты. Это к вопросу об эмоциональном выгорании: если не будешь переключаться, точно выгоришь, для этого в здравоохранении есть условия, в частности в хирургии — напряженная работа, недосып, а сон — это ключевое для здоровья. Кроме того, важно найти взаимопонимание с пациентами.
Люблю природу. Отец родом с Витебского северного Поозерья, из Верхнедвинского района, городского поселка Освея. Освейское озеро — второе по величине после Нарочи. Это место силы.
В одном из интервью вы сказали: «Наивысшее счастье — вырвать человека из лап смерти, вернуть семье маму, папу, сына или дочь». Что вас мотивирует постоянно развиваться в профессии?
Если нет прогресса — движения вперед, это на самом деле регресс — движение назад. Всю жизнь хочу развиваться, не останавливаться на достигнутом. Мне интересно, это приносит пользу нашим пациентам.
Смотрю на своих родителей: они всю жизнь учились, читали, внедряли новое. Мой отец до сих пор интересуется, что я сделал, какую операцию освоил.
Это стимул, мотивация превзойти, преодолеть.
Расскажите про вашу команду единомышленников…
В коллективе отделения опытнейший хирург, кандидат мед. наук Николай Васильевич Сычиков, который продолжает трудиться в свои 72 года. Работают опытные хирурги Юрий Викторович Маркевич и Елена Анатольевна Белоусова, а также молодой специалист Ксения Александровна Ступакова. Скоро к нам придут двое врачей-интернов, которые останутся здесь работать, и это девушки.
Врач-хирург, кандидат мед. наук Николай Сычиков.
Врач-анестезиолог-реаниматолог отделения анестезиологии и реанимации Дмитрий Цопов.
Как относитесь к женщинам-хирургам? Уступают ли они в каких-то качествах мужчинам?
Я могу назвать фамилии известных в стране женщин-хирургов — кандидат мед. наук Галина Михайловна Шаппо, Екатерина Яковлевна Дашковская, которая работала в Могилевской городской БСМП.
Девушки в некоторых вопросах более надежные. Это, как правило, осознанный выбор, потому что работать в нашей специальности тяжело, непросто совмещать работу и семейную жизнь. С другой стороны, в какие-то моменты они могут быть более эмоциональны, более уступчивы. Но все качества, навыки, необходимые для успешной профессиональной деятельности, тренируются, формируются, совершенствуются. Суровым хирургом становиться тоже не нужно. У кого есть желание и возможности достичь высот, тот достигнет.
Врачи-хирурги Юрий Маркевич и Елена Белоусова и операционная медсестра Юлия Медведь во время операции.
«Тренируйте силу терпения»
Так учит Дмитрий Сорокин молодых специалистов. Врач-хирург Ксения Ступакова работает в отделении второй год. Чему она учится у своего наставника?
— Мне с детства хотелось связать свою жизнь с медициной, а хирургию выбрала потому, что здесь сразу видишь результат. Первой операцией, которую я выполнила самостоятельно, была ампутация (кстати, обычно отвечают «аппендэктомия». — Прим. авт.).
Мне нравится то направление, которым занимается наше отделение, в частности Дмитрий Константинович. Очень сложная, кропотливая хирургия в отличие от других разделов, и не все способны научиться этим операциям. Нужны терпение и большое желание их освоить.
Учусь у Дмитрия Константиновича абсолютно всему, начиная от принципов общения с пациентами, мне нравится его жизненный подход, восхищают внутренний запал, энергия, увлеченность процессом.
Перенимаю технику оперирования, начиная с разреза, бережное отношение к пациенту, аккуратность и терпение.