Синдром ВДА: как выжить детям алкоголиков?

Она стояла на пороге притона с новорожденным сыном на руках и все не решалась шагнуть внутрь. Сердце бешено колотилось, ноги подкашивались, но идти больше было некуда. Стояла и смотрела на то, что когда-то было уютной квартирой, пахнущей мамиными блинчиками. Сейчас в этой грязной закопченной дыре находились те, кто лишил ее детства и бросил, дрожащую от страха, прямо в зале суда…

 

Бродяжки

 

Из семерых детей Анна была чет­вертой. Мама не работала — посто­янно находилась в декретном отпу­ске, дети рождались с разницей в два года. При этом семья ни в чем не нуждалась: отец занимался строи­тельством коттеджей в Новогрудке и хорошо зарабатывал. Помимо денег каждый месяц он отправлял домой в Минск продукты — важное подспо­рье в 1990-е с их дефицитом.

 

Желающих разделить с многодет­ной матерью радость сытой жизни нашлось немало. Сначала приходи­ли просто проведать по-дружески, по-соседски, потом на столе стало появляться спиртное. Одна бутыл­ка, другая...

 

Мама запила. Денег уже не хвата­ло, стала продавать даже посылки. Дети же вынуждены были добывать себе пропитание самостоятельно: по­прошайничали, собирали бутылки. Люди по-разному относились к бро­дяжкам: одни брезгливо отмахива­лись, другие давали деньги или по­купали еду.

 

Одна валютчица помогала ребя­там больше года, Анна до сих пор вспоминает ее добрым словом: «Она никогда не давала денег, но всегда водила в ближайшую столовую, где разрешала брать любую еду и все оплачивала. И с собой можно было брать».

 

Детский дом

 

Отец переехал в Минск, только когда дело дошло до лишения родитель­ских прав. Ему предложили выбор: остаться в Новогрудке, где выделят коттедж, и забрать туда детей. Без пьющей жены.

 

По сути, ему нужно было сделать выбор между женой и детьми. И он его сделал. На суде сказал, что любит ее и разводиться не хочет.

 

— Я чувствовала злость, обиду, очень тяжело переживала предатель­ство отца. Много плакала, не в силах поверить, что самые родные люди выбросили нас из своей жизни, — вспоминает Анна. — А еще пугала неизвестность. Детдом видела толь­ко по телевизору и очень боялась, не зная, что меня там ждет.

 

Всякое вспоминается. Мы же из неблагополучных семей, и отноше­ние к нам было соответствующее. Приходилось отвоевывать свое ме­сто под солнцем. Повезло, что стар­шей сестре было уже 14 лет, она за­щищала.

 

Потом, в 2000-м, построили дет­ский дом № 7 «Семь Я». И все стало по-другому: квартиры со своими кух­нями, ваннами, прихожими, отдель­ные комнаты на двоих. У каждой группы-семьи — постоянные воспи­татель, помощник.

 

Мы все лето провели в лагере, даже в пересменку там оставались. Новый детдом торопились открыть к нача­лу учебного года. Помню, приехали туда в последние дни лета, накануне школьной линейки. И привезли пяте­рых щенков, которых приютили в ла­гере... Их мама попала под машину, и мы, сироты, забрали этих сирот с со­бой. Не смогли оставить.

 

Директор Жанна Романович была в шоке, но не выгнала. Поселила щенков в тамбуре, поставила на до­вольствие. Потом постепенно по объ­явлениям раздала четверых, а одна собака осталась и довольно долго жила в детском доме.

 

Мы стали учиться в обычной сред­необразовательной школе. Разница по сравнению с интернатом была разительная. Домашние дети встре­тили нас негативно: детдомовские — это клеймо. С полгода длилось про­тивостояние, пока мы не поймали самого сильного заводилу в классе и не «разобрались» с ним. Тогда от нас отстали.

 

Жанна Александровна за каждого горой стояла, очень жалела нас, за­щищала. Старалась быть мамой для каждого из сотни воспитанников, и все любили ее.

 

Люди думают, что дети из детского дома — это воры, наркоманы и без­нравственные особы. Но это такие же дети, просто с поломанной судьбой. Да, есть некоторые с нарушенной пси­хикой. В основном те, кто терпел изде­вательства в родительском доме, кого истязали, пытались убить. Были две сестры, которых маленькими мама оставляла дома и не появлялась неде­лями. От голода ели бумагу...

 

А знаете что самое страшное? Это когда ты прошел весь этот ужас, а сейчас твои дети тоже в детском доме. Я знаю таких. Наверное, у них не было силы воли. В детдоме мы жили на всем готовом. А когда начи­нается самостоятельная жизнь, то от бесконтрольности сносит крышу. Подвернулась не та компания, по­встречался не тот мужчина...

 

Это очень страшно. Когда не зна­ешь, как остановиться. Или не мо­жешь. Но скорее не хочешь. Очутив­шись на свободе, чувствуешь себя смелым, самостоятельным, появля­ются новые друзья. Можешь спокой­но покупать себе спиртное...

 

Возвращение

 

После выпуска из детдома Анна по­знакомилась с молодым человеком. Казался взрослым, серьезным, сме­лым. Когда же обнаружилось, что 18-летняя Анна беременна, «взро­слый и серьезный» просто исчез из ее жизни...

 

Снова стало страшно. Жить негде и не на что, на помощь рассчитывать не приходится. Пока училась на по­следнем курсе строительного учили­ща, могла оставаться в общежитии, а дальше — пугающая неизвестность, от которой сосало под ложечкой.

 

…И вот она стояла на пороге ро­дительской квартиры с грудничком на руках. От былого благополучия не осталось и следа: родители-алкоголи­ки превратили жилье в жуткий при­тон, где не было ни света, ни воды. Ни входной двери, ни одного целого окна.

 

— Состояние квартиры было та­кое, что там даже крысы боялись жить, — вздыхает Анна. — За мной суд закрепил право на это жилье, вот только на 67 квадратных метрах об­щей жилплощади там уже было про­писано 12 человек.

 

Но самое страшное началось по­том, когда стали приходить судебные исполнители. Больше 10 лет, пока мы были в детдоме, коммунальные платежи никто не вносил. И оказа­лось, что я теперь должна отвечать за долги родителей. Никакие дово­ды не действовали. Совершеннолет­няя? Зарегистрирована здесь? Плати по счетам...

Узнав, что дети стали возвращать­ся из детского дома, приехала комис­сия из энергонадзора. Счетчик уже много лет не работал, и чтобы на электроплите готовить еду, свет был подключен в квартиру напрямую из подъезда.

 

— Естественно, тут же посчитали каждую лампочку, каждую розетку и выписали штраф, — плачет Анна. — Этот штраф тоже лег на мои плечи и сестры, остальные еще были в дет­доме. Они конфисковали мои теле­визор, холодильник, купленные на подъемные деньги.

 

Когда сыну не исполнилось и по­лутора лет, молодая мама пришла в детский сад и рассказала о своей си­туации. Малыша взяли в ясли, а Анна стала работать на стройке.

 

— Ленька был привыкший к скан­далам, дракам — ты ж никуда этих алкашей не можешь выгнать... Вы­зываешь милицию, их забирают на несколько часов, а они возвращают­ся еще злее — и все начинается с но­вой силой.

 

Я не боялась за себя, знала, что могу дать отпор. Боялась только, что однажды могу превысить допусти­мую самооборону и потом никому ничего не объяснишь…

 

Квартира

 

Она отчаянно нуждалась в помощи, а в ответ слышала: у вас есть квартира, наводите там порядок и живите. Но молодая мать изучила до запятых все документы, где говорится о правах сирот, и продолжала ходить и наста­ивать на своем. Понимала: по дости­жении 23-летия она утратит статус сироты, и тогда надеяться будет боль­ше не на что.

 

Чем больше проходило времени, тем больше нарастала паника.

 

И наконец в одной из высоких ин­станций нашелся чиновник, кото­рый стал вместе с Анной добиваться реализации ее прав. Хлопотал о сня­тии с нее или снижении родитель­ских задолженностей. Объяснял, ка­кие справки нужно сделать и куда отнести. Усилия оказались не бес­плодны: за два месяца до 23-летия на­шей героине выделили социальную квартиру. Она тоже была далеко не в лучшем состоянии, но здесь можно было жить в безопасности.

 

Последняя капля

 

Постепенно все стало налаживать­ся. Анна даже отучилась в автошко­ле и купила машину. Вышла замуж, появился второй сын. Казалось бы, живи да радуйся …

 

Но муж стал выпивать. Жену, не прикасавшуюся к алкоголю, это очень раздражало. Узнав о третьей беременности, понадеялась, что лю­бимый человек одумается. А он и правда закодировался, в который раз дал слово взять себя в руки. Вот толь­ко хватило его ненадолго.

 

Последней каплей стала госпита­лизация Анны с пневмонией. К тому времени, как женщине стало извест­но, что супруг в ее отсутствие при­нялся за старое, семимесячная доч­ка уже три дня провела в кроватке, а мальчики были предоставлены сами себе. Старший Леня кое-как ме­нял ей подгузники и готовил молоч­ную смесь. В кроватке кроха засыпа­ла и просыпалась, днем или ночью, и когда совсем уже мокрая плакала, то отец обращал на нее внимание и переодевал, но чаще это делал Леня.

 

Когда Анна узнала об этом, то по­звонила из больницы сестре, и та забрала среднего Вадима и малень­кую Дашу. Девочка потом долго бо­ялась ложиться в кроватку, сильно плакала, помня о своем заточении. Спать соглашалась только на руках, и ее тете пришлось приложить не­мало сил, чтобы малышка стала спо­койнее.

 

Тогда Анна приняла твердое ре­шение оградить детей от пьянства отца. И после 10 лет брака супруги расстались.

Пневмония

 

Проблемы со здоровьем начались еще в школьном возрасте, после уда­ления аденоидов. Детдомовцы лю­били болеть и особенно — лежать в больнице, чтобы жалели и бало­вали. После многочисленных жалоб Ани на затрудненное носовое дыха­ние провели обследование и удалили аденоиды. Нос после этого нормаль­но так и не задышал. Зато начались бесконечные пневмонии…

 

— Пневмония была раз в месяц стабильно, — рассказывает Анна. — Я в прямом смысле росла в 3-й дет­ской больнице. Там и училась, препо­даватели приходили в палату. Меня знали все медсестры, приносили уго­щения.

 

Выпишут — а спустя считанные дни стоило кому-то рядом чихнуть или ветер подует, и снова на больнич­ную койку. Я уже не хотела этого: са­мая затяжная моя госпитализация с пневмонией длилась с 5 декабря по 23 февраля.

 

Продолжала болеть и во время уче­бы в строительном училище, и по­том. Только при первой беременно­сти организм стал менее уязвимым, но позже все возобновилось — с нача­лом осени как попадала в больницу, так и проводила там всю зиму.

 

Леню в эти периоды растила стар­шая сестра, оставшаяся жить в квар­тире родителей (сейчас их уже нет).

 

Пневмония перешла в хрониче­скую форму, хрипы стали обычным явлением. Поставили диагноз: брон­хоэктатическая болезнь. В брон­хах произошли необратимые из­менения, развился хронический гнойно-воспалительный процесс в бронхиальном дереве. Постоянно мучал кашель, сопровождающий­ся выделением гнойной мокроты. Лечение — антибиотикотерапия и бронхоскопический дренаж.

 

Потом наступил период, когда дол­го держалась повышенная температу­ра — около трех месяцев, а причину никак не могли обнаружить. Поиски решения проблемы привели в 9-ю ГКБ, где выполнили торакоскопию и атипичную резекцию S5 сегмента ле­вого легкого. С тех пор прошло боль­ше 5 лет, и за это время наша собесед­ница заболела лишь однажды.

 

Гепатит С

 

К сожалению, на этом проблемы со здоровьем не закончились. Во время второй беременности проходила обя­зательные обследования — выявили гепатит С. Это стало шоком.

 

Врачи настаивали на кесаревом сечении, так как это минимальный риск заразить ребенка. Объяснили, что придется отказаться от кормле­ния грудью. Точнее, кормить мож­но, но до первых трещин. А трещи­ны могут быть как наружные, так и внутренние, и если они образуются, то риск будет большой.

 

Рисковать не стала: и Вадим, и впо­следствии Даша росли на искусствен­ном вскармливании. Состояние их здоровья под контролем. Сперва сто­яли на учете в детской инфекцион­ной больнице, регулярно сдавали анализы. У них все хорошо, с уче­та сняли. Теперь наблюдаются в дет­ской поликлинике.

 

Сейчас Анна чувствует себя хоро­шо. Ей необходимо сдать анализ на вирусную нагрузку, чтобы врач мог назначить лечение. Пока пьет ви­тамины для поддержки организма.

 

Мечта

 

У Анны есть мечта: построить боль­шой дом. Из настоящих бревен, и покрыть их морилкой, чтобы сохра­нить структуру дерева. И чтоб мебель была деревянная. И камин. И боль­шой бассейн во дворе.

 

Когда-то у нее была машина, кото­рую удалось поменять на участок в 8 соток с небольшим домиком в Смоле­вичах — начало положено.

 

О личной жизни Анна старается не загадывать. Признается, что не чувствует себя одинокой. Рядом се­стра, которая всегда придет на по­мощь, а еще Катя — бывшая вос­питательница детдома, ставшая со временем близким, почти родным человеком, с которой можно поде­литься самым сокровенным.

 

Екатерина Мальцева, бывший воспитатель детского дома, сейчас — координатор проекта Белорусской ассоциации клубов ЮНЕСКО «Комплексная и устойчивая поддержка социально уязвимых групп населения Республики Беларусь».

 

Аня никогда не сдавалась. Боролась изо всех сил, чтобы вырваться из ада и начать нормальную жизнь. Этот стер­жень был у нее всегда. Если поставила цель — обязательно достигнет.

 

Мы тесно общаемся до сих пор, и я по праву могу сказать, что Леня, Ва­дим и Даша — мои внуки. С младши­ми приезжает ко мне по выходным, поддерживаем друг друга, делимся личным как близкие люди.

 

Сейчас я работаю в Белорусской ас­социации клубов ЮНЕСКО. При под­держке Министерства здравоохране­ния совместно со Страновым офисом ЮНЭЙДС в Беларуси, а также организа­циями-партнерами из числа государст­венных и неправительственных соци­ально ориентированных организаций мы оказываем медико-реабилитацион­ную и социальную помощь уязвимым группам населения.

 

Это разовая, но комплексная под­держка: сертификаты на приобрете­ние продуктов, санитарно-гигиениче­ские средства, гуманитарная помощь для взрослых и детей. Оплачиваем ле­карства и БАДы нашим подопечным (людям, живущим с ВИЧ, гепатитом, туберкулезом, страдающим зависи­мостями и таким, как Аня, одино­ким мамам в трудной жизненной ситуации). Юридические консульта­ции, психологическая и психиатри­ческая, наркологическая помощь, со­действие в трудоустройстве — кому что необходимо.

 

Мы помогаем закрыть базовые по­требности. Тогда человек скорее вый­дет из кризиса, сможет увидеть другие возможности, не зацикливаясь боль­ше на своих проблемах.

---

Комментарий

 

Наталья Шейбак, семейный психолог:

 

Есть такой син­дром — взрослые дети алкоголиков (ВДА). У большинст­ва людей с ВДА вы­работаны специфиче­ские паттерны поведения, которые помогали им выживать в дисфункциональной семье. Но эти качества могут отражаться в даль­нейшем на межличностных отно­шениях.

 

Так случилось и с Анной: выро­сла в семье, где папа был на рассто­янии, а маме по большому счету до детей дела не было настолько, что она даже еды им не оставляла.

 

Такая модель родительского по­ведения повлияла на те решения, которые девушка впоследствии принимала. Первый парень, бро­сивший ее беременной, оказался безответственным человеком, как и ее отец. И следующий, ставший ей мужем, стал пить — как и отец. Это говорит о том, что она подсоз­нательно притягивала к себе лю­дей, похожих на отца. Она пони­мала, как с ними можно жить, а другого попросту не видела.

 

Одним из важных факторов, помешавших ей скатиться в про­пасть, стало то, что она смогла со стороны увидеть, насколько пагуб­на ситуация и каким на самом деле является отец младших детей. Бу­дучи на расстоянии, в больнице, и не имея возможности позаботить­ся о детях и защитить их, когда слу­чилась стрессовая ситуация, она ощутила те чувства, которые пере­живала когда-то в детстве.

 

Для нее это был триггер, чтобы освободиться от созависимых от­ношений. Желание быть со свои­ми детьми во что бы то ни стало, никому не давать их в обиду пере­силило все остальное.

 

Представьте лягушку в кастрю­ле, которую ставят на огонь. Она поначалу даже счастлива, ведь на­ходится в своей среде обитания. Но если бы она смогла увидеть со сто­роны, что кастрюля-то на огне сто­ит, она бы выпрыгнула в любой мо­мент. Но не выпрыгивает, так как не понимает, что происходит. И в результате погибает.

 

Анна смогла увидеть ситуацию со стороны, и это был важный момент. Возможно, если бы она была вну­три этой ситуации (как часто и про­исходит), она бы терпела и дальше. Внутри ситуации всегда находится оправдание. Да и алкоголик может быть хорошим манипулятором.

 

Наша героиня не стала в позицию спасателя: мол, ему же было тяжело одному с детьми, его тоже надо по­жалеть... Обычно такие доводы при­водят к тому, что женщина прощает.

 

Потом она переходит в состоя­ние жертвы, потому что снова на­чинается абьюз, затем ей надоеда­ет, и она становится агрессором, провоцируя ссоры и ругань. Потом он опомнится, попросит проще­ния, и она опять его спасает: ведь замерзнет на улице пьяный, надо идти вытаскивать, или в милицию попал, жалко же.

 

И они ходят по кругу «жертва — агрессор — спасатель»...

 

Анна же молодец, все сделала правильно, смогла вырваться из этого круга, и теперь все у нее бу­дет хорошо.