Группа добровольцев из 15 человек провела 40 дней в пещере Ломбрив в Пиренеях на юго-западе Франции. Эксперимент под названием Deep Time («глубинное время») был задуман и осуществлен сотрудниками Института адаптации человека с целью понять, как люди приспосабливаются к резким изменениям в условиях жизни и окружающей среде, смогут ли жить в полной изоляции и не утратят ли при этом восприятие времени и пространства.
Пещера Ломбрив считается самой крупной в Европе. Она многоярусная, длиной 39 км, многочисленные проходы, гроты и галереи расположены друг над другом. Грот Собора, например, высотой 80 м и размером с Собор Парижской Богоматери (в его честь и назван), а грот Трона сатаны — еще в 4 раза больше. Температура не поднимается выше 10 °C, влажность почти 100 %. Здесь без каких-либо контактов с внешним миром, без интернета и мобильной связи, без малейших удобств и солнечного света 8 мужчин и 7 женщин согласились провести 40 суток. Запасы еды были доставлены заранее, спали участники эксперимента в палатках, воду доставали из колодца, расположенного на глубине 45 м. Свой быт и времяпрепровождение организовывали самостоятельно. А электроэнергию добывали при помощи велосипедного генератора — чтобы зарядить фонари, крутили педали по очереди.
Среди участников проекта были люди разных профессий — биологи, школьный учитель, ювелир и несколько медсестер. Возрастной диапазон от 27 до 50 лет. Перед тем, как спуститься в подземелье, всем измерили активность мозга и оценили когнитивные способности, чтобы сравнить с показателями после изоляции. Кроме того, добровольцы проглотили по капсуле, которая позволяла измерять температуру их тела и отправлять данные на поверхность. С помощью микросенсоров за состоянием участников эксперимента в лабораториях Франции и Швейцарии следили ученые.
Часов ни у кого, естественно, не было. Дни, проведенные под землей, приходилось подсчитывать, оценивая число циклов сна и бодрствования. Как и ожидалось, биологические часы за время пребывания в пещере значительно отстали от реального времени. На момент завершения проекта все участники заявили, что они пробыли под землей не более 30 дней, а один из добровольцев полагал, что находился в пещере всего 23 дня. Оказалось, что время в пещере для всех замедлилось — сутки длились не положенные 24 часа, а больше 30 часов.
Специалисты из Института адаптации человека провели по сути первое в истории коллективное исследование, позволяющее в реальных условиях оценить, как когнитивные и физиологические механизмы реагируют на радикальные и длительные изменения среды обитания. Специалисты считают, что полученные результаты пригодятся в том числе в программах освоения космоса. Анализ данных, полученных в ходе эксперимента, займет не менее года. Особое внимание ученые собираются уделить влиянию тотальной изоляции человека на активность генов, не приводящей при этом к изменениям в ДНК.
Человек рассинхронизированный
Пионером «пещерных» экспериментов по субъективному восприятию времени считают французского геолога Мишеля Сиффре, который первым в мире еще в 1962 году провел 2 месяца в альпийской пещере Скарассон в полнейшей изоляции. По его собственному признанию, он вышел оттуда «полусумасшедшей марионеткой с бессвязной речью». Тем не менее это суровое испытание стало первым научным свидетельством того, что у человека есть встроенные циркадные часы, цикл которых несколько превышает 24 часа. Серия хронобиологических экспериментов «Вне времени» Мишеля Сиффре получила бешеную популярность и привлекла целый ряд последователей, увлекшихся идеей субъективности времени.
Шесть месяцев изоляции в пещере Миднайт-Кейв в Техасе в 1972 году оказались слишком тяжелы для исследователя: он впал в апатию, утратил способность концентрироваться, его начали посещать суицидальные мысли. Тем не менее он провел в пещере 205 дней. Уж очень хотелось изучить влияние старения организма на биологические часы (прошло ровно 10 лет со времени первого эксперимента). Когда исследователь вышел на поверхность, ему потребовалось 5 минут, чтобы сосчитать временной отрезок, который, по его мнению, составлял 120 секунд.
«На 37-й день своего эксперимента Сиффре приобрел сходство со всеми остальными видами. Его тело вело себя как-то странно, как-то уникально «не по-человечески»: ритмы сна и температуры тела рассинхронизировались. Он часами продолжал бодрствовать после снижения температуры тела, не спал почти всю ночь, после чего мог проспать 15 часов подряд, то есть почти вдвое дольше обычного для себя времени. В следующем месяце график сна и бодрствования Сиффре вел себя непредсказуемым образом, иногда возвращаясь к своему первоначальному, 26-часовому варианту, чтобы затем, совершенно неожиданно, войти в цикл сна и бодрствования продолжительностью 40 или даже 50 часов. Однако Сиффре не отдавал себе отчета в столь значительных изменениях своего цикла сна и бодрствования. Сколь значительными ни были бы изменения, его температурный ритм никогда не выбивался из привычного 26-часового цикла».
(Из книги Стивена Строгаца «Ритм Вселенной. Как из хаоса возникает порядок».)
Игры разума
«Когда люди изолированы от контактов с людьми, их разум может делать поистине странные вещи», — пишет британский психолог Майкл Бонд в своей книге «Сила других». Почему так происходит?
Все мы хотим время от времени побыть в одиночестве, но нам не нравится при этом быть одиночкой. На большинстве людей длительная социальная изоляция сказывается плохо, прежде всего психологически. Многие эксперименты по изучению последствий изоляции и сенсорной депривации пришлось прервать или отменить из-за резких и причудливых реакций участников. Мы уже давно знаем, что изоляция вредна для нас физически. У хронически одиноких людей повышается артериальное давление, они более уязвимы для инфекций, у них с большей вероятностью развиваются деменция и болезнь Альцгеймера.
Одиночество также мешает целому ряду повседневных функций, например режиму сна, вниманию, логическому и вербальному мышлению. Механизмы, лежащие в основе этих эффектов, до сих пор неясны, хотя известно, что социальная изоляция вызывает экстремальный иммунный ответ — целую волну гормонов стресса и воспаления. Возможно, такая реакция была оправдана у наших далеких предков, когда отчуждение от группы было сопряжено с большим физическим риском, но для нас такой результат в основном пагубный.
И все же самые глубокие последствия одиночества отражаются на разуме. Во-первых, изоляция мешает нашему чувству времени. Один из самых странных эффектов — «сдвиг во времени», о котором сообщают те, кто долгое время жил под землей без дневного света.
Социолог и энтузиаст спелеологии Маурицио Монтальбини в 1993 году провел 366 дней в подземной пещере недалеко от Пезаро в Италии, которая была подготовлена совместно с НАСА для моделирования космических миссий, побив свой собственный мировой рекорд по времени, проведенному под землей. Когда он вышел, то был уверен, что прошло всего 219 дней. Его циклы сна и бодрствования удвоились. С тех пор исследователи обнаружили, что в темноте большинство людей в конечном итоге приспосабливаются к 48-часовому циклу: 36 часов активности, а затем 12 часов сна. Причины пока неясны.
Тревожный конец
Масштабный эксперимент был поставлен в Медицинском центре Университета Макгилла в Монреале. Руководил им психолог Дональд Хебб. Добровольцам было предложено провести некоторое время (планировали дотянуть до нескольких недель) в полном одиночестве в звукоизолированных кабинах. Цель состояла в том, чтобы свести к минимуму перцептивную стимуляцию и посмотреть, как испытуемые будут вести себя, когда почти ничего не происходит. К минимуму было сведено все, что подопытные могли бы чувствовать, видеть, слышать и к чему прикасаться: на них надели полупрозрачные козырьки, хлопковые перчатки и картонные манжеты, закрывающие даже кончики пальцев. Большую часть времени им предстояло просто лежать на U-образных подушках из пеноматериала под непрерывный гул кондиционеров, маскирующий все иные звуки.
Уже спустя несколько часов испытуемые начинали проявлять признаки беспокойства: разговаривали с собой вслух, пели или читали стихи, чтобы нарушить тишину и монотонность. Спустя день-два они стали очень тревожными и чрезмерно эмоциональными. Пострадали умственные способности: все участники после эксперимента с трудом справлялись даже с простыми арифметическими примерами и тестами на ассоциации со словами.
Но самым тяжелым эффектом были галлюцинации. Они начинались с точек света, линий или форм, которые в конечном итоге складывались в причудливые образы. Людям казалось, что комната пришла в движении или что объекты постоянно меняют форму и размер. Некоторые также испытывали разные звуковые галлюцинации: от навязчивого звука музыкальной шкатулки до нестерпимо громкого звучания хора. Были и те, кто «ощущал» прикосновения, одному человеку казалось, что ему в руку попала пуля, а другой, дотронувшись до дверной ручки, почувствовал удар электрическим током.
В среднем испытуемые выдерживали около двух дней. Никто не продержался неделю.
В 2008 году клинический психолог Ян Роббинс воссоздал эксперимент Хебба, закрыв 6 добровольцев на 48 часов в звукоизолированных комнатах бывшего ядерного бункера. Результаты были похожими. Испытуемые страдали от беспокойства, сильных эмоций, паранойи и значительного ухудшения умственного функционирования. У них также были причудливые галлюцинации: взлетающая комната, гул истребителей, нападение змей, стая зебр, рой жалящих насекомых…
Джон Маккейн, бывший американский сенатор, политик, почти 6 лет во время вьетнамской войны провел в плену:
Это ужасная вещь — одиночество. Оно сокрушает ваш дух и ослабляет ваше сопротивление более эффективно, чем любое самое жестокое обращение... Отчаяние наступает немедленно, а это грозный враг.
Заместительная «антитерапия»
Почему мозг, оставленный без источников информации извне, разыгрывает такие трюки? Когнитивные психологи считают, что часть мозга, которая занимается текущими задачами, такими как сенсорное восприятие, привыкла иметь дело с огромным количеством информации, одномоментно анализируя визуальные, слуховые, осязательные, обонятельные и другие сигналы окружающей среды. При нехватке этих данных различные участки нервной системы, связанные с центральным «процессором», все еще срабатывают, но это работа вхолостую. Так что через некоторое время мозг начинает без разбора использовать все, подгоняя под свои шаблоны. Он воссоздает целые изображения из частичных, «пишет» симфонии на основе двух нот. Иными словами, пытается построить реальность из доступных ему скудных сигналов, но в итоге создает фантастический мир.
Кроме того, мы не можем существовать вне наших эмоциональных состояний, а получаем эмоции в основном через контакты с другими людьми. Биологи считают, что человеческие эмоции возникли потому, что они способствовали сотрудничеству наших ранних предков, которым было выгодно жить в группах. Их основная функция — социальная. Наши чувства страха, гнева, беспокойства и печали опосредованы, отдели их от реальности — и мы становимся пленниками искаженного самоощущения, разрушенного восприятия или глубокой иррациональности. Кажется, что мы оставили не слишком много места для самих себя, и выстроенная нами система, регулирующая социальную жизнь, теперь властвует над нами.
Стратегии преодоления
Хуссейн аль-Шахристани, экс-министр высшего образования и научных исследований Ирака, провел 11 лет в одиночном заключении в тюрьме Абу-Грейб. Сохранил рассудок, укрывшись в мире абстракций, придумывая сложнейшие математические задачи, которые затем пытался решить. В своей биографической книге «Бегство к свободе» он упоминает, что «звук неисправной неоновой лампы был главным событием того времени, поскольку тишина воцарилась во всем мире».
Эдит Боун, медицинский работник, журналист и переводчик, пыталась следовать аналогичной стратегии в течение 7 лет, которые она провела в тюрьме в послевоенной Венгрии по обвинению в шпионаже, сделав буквы из черствого хлеба и складывая из них стихи на шести языках, которыми владела. Она разработала серию умственных упражнений по исследованию своего словарного запаса, реконструированию сюжетов всех прочитанных когда-то книг и составлению списков литературных персонажей. Без таких целенаправленных усилий просто невозможно было бы сохранить рассудок в условиях полной и длительной изоляции.
Экстремальная реальность
Психологи, изучающие, как люди справляются с изоляцией, многому научились у авантюристов: мореплавателей-одиночек, альпинистов, спелеологов. Эти искатели приключений, добровольно отказавшиеся от человеческого общества, проводят своеобразную суррогатную подмену — перенеся себя из социума в природные ландшафты, растворяют свое «я» в красоте
и величии дикой природы.
Гро Сандал, психолог из Бергенского университета в Норвегии, специализируется на опросах любителей «одиночного» экстрима. Ученый пришел к выводу, что такой необычный способ отрицания рутинной реальности представляет собой на самом деле простой механизм выживания: «Экстрим предпочтительнее, потому что заставляет этих людей отвлечься от настоящих проблем, так они чувствуют себя… в большей безопасности, потому что могут на время забыть о своем одиночестве».
Моряки, потерпевшие кораблекрушение и оставшиеся на островах, как известно, антропоморфизируют неодушевленные предметы и в некоторых случаях придумывают себе воображаемых товарищей, с которыми могут разделить уединение. Это звучит безумно, но на самом деле спасает от безумия.
Например, британская яхтсменка Эллен Макартур (установила абсолютный мировой рекорд в плавании без захода в порты, который по сей день не побит одиночками) назвала свой тримаран «Моби». Во время одиночного кругосветного плавания в 2005 году она отправляла электронные письма своей группе поддержки, подписывая их «Love, Ellen and Mobi», а в официальных аккаунтах всегда использует местоимение «мы» вместо «я».
Нет более яркой иллюстрации способности одиночества потопить одного человека и спасти другого, чем истории Бернара Муатесье и Дональда Кроухерста, участников кругосветной гонки на яхтах Sunday Times Golden Globe 1968 года. Трофей, предложенный первому моряку, который сможет совершить одиночное кругосветное путешествие, неожиданно для всех выиграл аутсайдер Робин Нокс-Джонстон. Через 313 дней он финишировал первым и в общем-то единственным, хотя стартовало 9 яхтсменов. Бернар Муатесье тоже отправился в это плавание, но ему настолько понравилось одиночество на лодке (практиковал йогу на палубе, кормил сыром преследующих его буревестников), что он решил отказаться сначала от гонки (при отличных шансах на победу!), а потом и вовсе от всех благ цивилизации. Муатесье продолжил путешествовать по морю, в конце концов добравшись до Таити, а затем снова принялся наматывать круги вокруг света. «Я продолжаю и не остановлюсь, потому что счастлив на море, — заявлял аскет-француз, — а еще потому, что только так я обретаю душу».
Между тем у Дональда Кроухерста с самого начала все не заладилось. Он покинул Англию плохо подготовленным и присылал фальшивые отчеты о своем предполагаемом продвижении по южным морям, при этом так и не покинув Атлантику. Бесцельно дрейфуя в течение нескольких месяцев у берегов Южной Америки, он становился все более подавленным и одиноким, в конце концов заперся в каюте и записал все свои бессвязные фантазии на бумаге, прежде чем прыгнуть за борт. Его тело так и не нашли.
Что мы можем извлечь из этих историй о стойкости и отчаянии?
Самым очевидным является то, что наша личность, как правило, значительно уменьшается, когда мы отдаляемся от других. Как выразился британский писатель Томас Карлейль, «изоляция очень часто может быть совокупностью несчастий». Однако более оптимистичная оценка столь же верна: уединившись, человек может найти утешение (по крайней мере, некоторые из нас и при условии, что изоляция не продлится слишком долго), это помогает ему развивать психологическую устойчивость. В конце концов, нельзя недооценивать и силу воображения, которое может разрушать стены, проникать в ледяные пещеры или наполнять комнату вымышленными друзьями, чтобы было с кем поговорить…