В небольшом кабинете заведующего кафедрой патологической физиологии БГМУ, члена-корреспондента НАН Беларуси, доктора мед. наук, профессора Франтишка Висмонта сразу замечаешь увесистые стопки книг и множество дипломов, которые уже не помещаются на стену. Все это — результаты многолетнего труда известного белорусского ученого в области физиологии и патологии. Подробнее о своей профессиональной жизни Франтишек Висмонт рассказал в беседе с корреспондентом «МВ».
Благородное звание врача
Франтишек Иванович, сегодня вы прежде всего известный ученый, преподаватель. Но свой профессиональный путь начинали в практической медицине. Это был осознанный выбор?
Думаю, на то была воля судьбы. Не могу сказать, что с детства мечтал приобщиться к медицине. Моя мама имела отношение к этой сфере — работала в послевоенное время в Лидской районной больнице. Она повидала немало людских страданий как во время Великой Отечественной войны, так и после, когда было много больных, искалеченных. Помню слова мамы о том, насколько благородно быть медиком. Да и отец был с ней солидарен в этом. Родители как-то сказали: «Сынок, в любой ситуации врач остается в почете и востребованным». Поэтому, сдав все экзамены на отлично, я сразу после окончания школы поступил в Минский мединститут. Кстати, мой брат сделал аналогичный выбор. Наши школьные учителя еще упрекнули маму, что она «испортила» сыновей, поскольку у нас были хорошие способности к математике и мы могли связать жизнь именно с ней.
А почему все же решили оставить работу врача?
Окончил мединститут с отличием. Проходить интернатуру меня направили на мою малую родину, врачом-хирургом в Лидскую райбольницу. К слову, я был там единственным из Минска — в основном туда направляли ребят из Гродненского мединститута. А в хирургическом отделении больницы тогда работали хирурги с большим опытом работы, многие прошли войну. Они были более решительными в плане оказания медпомощи. Ведь во время боевых действий ампутации становились привычным делом. Но для пациента это означало «жить с ограничениями». И нас, молодых, уже учили подходить к лечению более взвешенно.
Потом меня призвали в армию. Получил звание старшего лейтенанта. Но, несмотря на предложения от командования, военным так и не стал. Тогда я хотел быть именно хирургом. Вернулся в Лиду, в свое отделение. Работать приходилось много. О смене работы начал задумываться по ряду причин. Во-первых, из-за высокого роста сложно было «ужиться» с коллегами за одним операционным столом. Во-вторых, давала о себе знать травма позвоночника, которую получил в армии, во время игры в баскетбол. Тогда меня отправили в окружной госпиталь. А отец моего одногруппника возглавлял там отделение травматологии. Он знал, что нейрохирурги предложили мне оперативное вмешательство на позвоночнике, и отговорил от операции, сказав, что инвалидом я еще успею стать. Да я и сам в принципе знал, чем все может обернуться. И вот, сопоставив «за» и «против», понял, что в хирургии придется тяжело и лучше заняться наукой.
Мне повезло служить в Минске, в воинской части в Уручье. Поэтому периодически встречался со своими научными руководителями — Иосифом Витольдовичем Романовским, который тогда работал на кафедре органической и физколлоидной химии, и заведующим кафедрой нормальной физиологии Валерием Николаевичем Гуриным. Они меня уговаривали вернуться в институт.
Однако увлечение наукой началось гораздо раньше?
Да. В студенчестве с 1-го курса занимался в научном кружке. Как оказалось, еще на вступительных экзаменах преподаватели меня запомнили и потом активно призывали приобщиться к науке. Первые темы не были сугубо медицинскими — например, по биофизике. На 2-м курсе Иосиф Витольдович уговорил меня заняться тематикой, так сказать, приближенной к жизни. Я начал изучать вопросы значимости серосодержащих белков сульфгидрильных и дисульфидных групп для ферментативной активности в процессе жизнедеятельности.
Корпус Минского мединститута в те годы находился напротив Дома правительства. И на этаже, где я занимался у Иосифа Витольдовича, находилась кафедра нормальной физиологии. Можно сказать, они меня переманили. Там я уже стал разрабатывать вопросы физиологии терморегуляции. Изучали механизмы поддержания температуры тела и возможности повышения устойчивости организма к температурным воздействиям. С воздействием на организм высокой температуры человек довольно часто встречается при выполнении многих видов профессиональной деятельности (в горячих цехах заводов, котельных, шахтах), в лечении многих заболеваний, а также при лихорадочных состояниях. Позже, когда пришел в мединститут, начал разрабатывать проблему центральных нейрохимических и пептидергических механизмов терморегуляции при перегревании и лихорадке. На эти исследования ушли все последующие годы работы на кафедре нормальной физиологии. А результаты легли в основу докторской диссертации, защищенной в 1990-м.
Знаю, что, работая в мединституте, вы прошли серьезный путь по карьерной лестнице…
Начал с младшего научного сотрудника в лаборатории биохимии нейрогормонов. Потом был ассистентом кафедры нормальной физиологии, после стал доцентом. Там проработал 13 лет, успел защитить кандидатскую и докторскую диссертации. А потом «с целью интеграции преподавания смежных дисциплин» меня направили на кафедру патологической физиологии, которой я верен уже 30 лет. Заведующим стал в 1996 году.
В коллективе на то время были в основном люди пенсионного возраста. Кафедра испытывала особую потребность в профессионально подготовленных, обладающих широким кругозором специалистах. Поэтому пришлось решать кадровый вопрос. И не только через аспирантуру. Подобрать преподавателей патологической физиологии не так просто. Да, можно было пригласить биологов, что иногда и делалось. Однако они сами говорили, что не способны в полной мере объяснять студентам вопросы частной патологии, клинических проявлений болезни. Необходимы были квалифицированные сотрудники с медицинским образованием, владеющие вопросами частной патологии.
Как руководитель кафедры я делал что мог. Не только в плане подготовки кадров, но и в плане материально-технического обеспечения, учебных помещений, лабораторий. Хотя условия в те годы были непростые.
Предупредить, а не лечить
Расскажите о своих основных исследованиях. В чем их практическая значимость?
У меня большой спектр научных интересов: и физиология, и патология, и фармакология, и даже нейрохимия. Это позволило мне шире смотреть на некоторые проблемы.
Продолжая тему физиологии и патологии терморегуляции, изучая центральные механизмы эндотоксиновой лихорадки, я пришел к выводу, что эндотоксинемия является обязательным компонентом патогенеза неспецифического симптомокомплекса различных заболеваний человека и животных, имеет большое значение в нарушении координации деятельности органов и систем. Из-за этого возникает дисрегуляция, которая в конечном итоге приводит к так называемой предболезни.
Изучение переходных состояний между здоровьем и болезнью, ранних стадий заболевания для современной медицины особенно актуально.
Оказалось, фактор эндотоксинемии (содержание токсинов бактериального происхождения в циркулирующей крови) имеет важное значение для взаимодействия различных органов и систем и, как следствие, для формирования различных состояний организма. Считается, что поступающие в кровоток и циркулирующие там эндотоксины бактериального происхождения в небольших количествах выполняют функцию «гормона адаптации», то есть фактора приспособления к меняющимся условиям жизнедеятельности. Однако поступающие в больших количествах из кишечника или откуда-то еще, они в условиях недостаточности обезвреживающей (детоксикационной и эндотоксинэлиминирующей) функции клеток печени, особенно клеток Купфера, становятся патогенным фактором.
Основной источник таких эндотоксинов в организме человека и животных — кишечник, в просвете которого высвобождаются структурные компоненты микроорганизмов. Можно сказать, что человек и животные живут в окружении эндотоксинов. В условиях стресса меняется проницаемость гистогематических барьеров. Из кишечника в портальный кровоток поступают значительные количества бактериальных эндотоксинов, и при его шунтировании может наступить интоксикация организма. Но печень благодаря своей детоксикационной и эндотоксинэлиминирующей функции ограничивает поступление токсических веществ в общий кровоток.
Имеющиеся в научной литературе сведения и полученные мною данные позволяют полагать, что избыточное поступление в общий кровоток токсинов бактериального происхождения, особенно при недостаточности обезвреживающей функции печени, приводит к расстройству регуляции процессов жизнедеятельности, нарушению взаимодействия различных органов и систем, возникновению такого состояния организма, как предболезнь, а в последующем и самой болезни. Это определяет новые возможности для профилактики и лечения важнейших заболеваний человека и животных.
Параллельно я занимаюсь еще одной темой — изучением кардиопротекторной эффективности дистантного ишемического пре- и посткондиционирования при ишемии-реперфузии миокарда в условиях факторов рисков сердечно-сосудистых заболеваний.
В результате комплексного исследования на кафедре впервые получены данные, свидетельствующие о том, что дистантное ишемическое посткондиционирование оказывает инфаркт-лимитирующий эффект при ишемии-реперфузии миокарда как у молодых, так и у старых крыс. Также удалось установить, что дистантное ишемическое посткондиционирование, сопровождающееся повышением уровня лактата в крови, как и фармакологическое посткондиционирование с помощью молочной кислоты, оказывают инфаркт-лимитирующий эффект при ишемии-реперфузии миокарда у крыс, а активность NO-синтазы и уровень монооксида азота имеют значение в механизмах его реализации.
Считаю, что полученные данные будут способствовать выработке новых подходов к профилактике и лечению сердечно-сосудистых заболеваний, патогенез которых связан с недостаточным кровоснабжением миокарда и тканевой гипоксией.
Под вашим руководством в Институте радиобиологии НАН Беларуси провели уникальный эксперимент по выявлению негативного влияния электромагнитного излучения мобильных телефонов. Каких результатов удалось достичь?
В рамках исследования мы вместе с научным сотрудником института Натальей Чуешовой и директором учреждения Игорем Чешиком изучили влияние низкоинтенсивного электромагнитного излучения, генерируемого, в частности, мобильными телефонами, на морфофункциональное состояние репродуктивной системы животных. Оказалось, что характер выявленных изменений зависит от длительности воздействия и возраста животного. Удалось доказать, что электромагнитное излучение от мобильного телефона способно привести с течением времени к нарушениям в репродуктивной системе крыс. От такого воздействия снижается количество зрелых половых клеток и ухудшается их жизнеспособность, а также усиливается секреция тестостерона.
К слову, вы являетесь членом-корреспондентом НАН Беларуси. Как реализуете себя в этом статусе?
Наука везде одна. Поэтому в своей научной деятельности стараюсь интегрироваться. В плане изучения кардиопротекторной эффективности дистанционного ишемического пре- и посткондиционирования при ишемии и реперфузии миокарда скоординировали свои действия с РНПЦ «Кардиология». Налажено сотрудничество с Институтом физиологии НАН Беларуси. Но стоит понимать, что если в НАН ты занимаешься только наукой и ее практическим применением, то в университете есть еще и образовательный процесс. И, должен сказать, он занимает значительную часть моей работы. Это не только лекции и практические занятия. За годы преподавания подготовлено более 100 учебно-методических пособий, изданы учебники для медвузов и медколледжей, в том числе первый национальный учебник по патологической физиологии для студентов учреждений высшего образования.
Дело за молодыми
Одно из ваших достижений — гуманизация преподавания в медвузах. Почему пришли к выводу, что нужно уходить от опытов на крысах и лягушках?
Сегодня патологическая физиология как экспериментальная медико-биологическая наука является фундаментальной, теоретической основой медицины. Она позволяет выяснить причины нарушений, их механизмы и возможные исходы. Врач у постели больного должен поставить диагноз и назначить лечение. И здесь помогают знания, полученные в результате проведения патофизиологических экспериментов.
Раньше в нашем вузе патологию в учебных аудиториях широко демонстрировали на животных. К примеру, на двух студентов, а в дальнейшем на группу выделяли лягушку, крысу или кролика. В начале 1990-х годов в связи с экономическими трудностями жизнь подтолкнула к тому, что нужно что-то менять. Животных для демонстрации опытов стало не хватать. Частично привозили из Санкт-Петербурга, частично выращивали в институтском виварии. Но все это требовало немалых денежных затрат. Животных надо было кормить, ухаживать за ними, содержать специальный персонал для этих целей. Были и иные проблемы: для постановки опыта необходим грамотный учебно-вспомогательный персонал.
Более того, эксперимент мог идти нормально, а результаты были не те, что ожидались. Так, в свое время кровопотерю мы изучали на собаке. Приводили животное в лабораторию, фиксировали в станке и изымали часть крови, оценивая поведение четвероногого, показатели гемодинамики, потом возмещали объем крови плазмозамещающими растворами. И если в понедельник собака еще довольно спокойно реагировала на белые халаты, то уже в среду вела себя нервозно и даже агрессивно. Она уже осознавала, что появление людей в белых халатах чревато для нее неприятными последствиями. Какой уж тут эксперимент?
Демонстрацию многих опытов осуществляли с поддержкой местной анестезии. Это позволяло избавить животных от страданий. Однако не всю патологию можно было воспроизвести под наркозом. К примеру, модель травматического шока.
Если в науке без животных обойтись почти невозможно, то в учебном процессе нужно было уходить от их широкого использования для опытов. Ведь если представить: на одну группу необходимо 2 крысы, а в день их приходит 100. Получается 200 погибших животных. Так их же надо еще и утилизировать.
Поэтому решили пойти другим путем: разработать экспериментально-учебный практикум с использованием создаваемых своими силами учебных видеофильмов и компьютерных пособий, программ, иллюстрированных альбомов и атласов, тематических ситуационных задач. Они позволили заменить традиционные формы демонстрации результатов острых опытов на животных. В этом отношении мы были одни из первых в стране. Такой шаг позволил сэкономить деньги университета, дать более познавательный материал, освободить время для учебно-исследовательской работы студентов, решить проблему гуманного воспитания будущих врачей.
Вы участвовали в комиссии по подтверждению государственной аккредитации ряда белорусских вузов, в том числе медицинских. Что можете сказать о качестве профильного образования в стране?
Считаю, что наши медуниверситеты готовят хороших специалистов. Хотя, конечно, предела совершенству нет. Основная наша проблема на сегодня — утечка кадров. Хотя это, на мой взгляд, беда не только медицинского образования. Поэтому сегодня надо создать возможности для дальнейшего самосовершенствования молодых специалистов, их закрепления на рабочих местах.
Как преподаватель и руководитель кафедры вы много внимания уделяете научно-исследовательской деятельности студентов. Насколько современная молодежь в ней заинтересована?
Студенты БГМУ и других медвузов проводят значимые для теоретической и практической медицины исследования. Впрочем, есть и проблемы. В частности, что касается кафедр медико-биологического профиля, то талантливые ребята, которые сориентированы на лечебную практику, заниматься физиологической наукой не очень хотят. Все же клиническая работа более благодарная. Да и нет сегодня у молодых людей достаточной мотивации для чисто фундаментальных исследований, в основном по финансовым причинам.
Кафедра патологической физиологии является стартовой площадкой перехода студентов на клинические кафедры. И многие студенты-кружковцы после завершения обучения у нас уходят заниматься наукой по практическим направлениям. В итоге сложно набрать одаренных студентов в аспирантуру. Хотя молодых сотрудников на кафедре сегодня немало. Активно продвигается и студенческая наука. За время моего руководства 6 студентов-кружковцев кафедры стали лауреатами Республиканского смотра-конкурса студенческих научных работ.
Коллеги отмечают, что вы пользуетесь авторитетом как среди сотрудников вуза, так и среди студентов. На ваш взгляд, чем можно заслужить подобное отношение?
Что я могу сказать, коллегам виднее. Главное — оставаться компетентным и доброжелательным, чтобы не было стыдно перед студентами и сотрудниками. Если готовишь лекцию, то она должна быть содержательной, доступной по форме, яркой по представлению. Не могу сказать, что я добрый по отношению ко всем студентам. Нередко и «двойки» ставлю, но заслуженно. Как правило, это касается тех, кто не настроен стать врачом. К счастью, в наш университет поступают только лучшие, целеустремленные, мотивированные абитуриенты.